Панчулидзев Алексей Давыдович

Происходил из семьи небогатых имеретинских дворян Панчулидзевых. Отец его, Давид Матвеевич Панчулидзе, в 1738 году переселился из Грузии в Россию, в 1764 году служил воеводой в Мценске, в 1776 году — воеводой в Великом Устюге, а в 1782 году переведён в Саратов на должность советника саратовской гражданской палаты. Год рождения Алексея Давыдовича в разных источниках называется разный (1760, 1762, 1764-й). Сошлемся на сведения почерпнутые из его формулярного списка, хранящегося в Государственном архиве Саратовской области, где чёрным по белому написано, что “действительный статский советник А. Д. Панчулидзев умер 29 июля 1834 года 76 лет от роду”. Стало быть, рождения он 1758 года и являлся старшим братом в семье.

Алексей с юных лет служил в армии, в 1768 году был определён «в артиллерию фурьером», в 1775 году стал сержантом и в 1780-м — штык-юнкером. Учился в Кадетском корпусе, откуда в 1784 году был уволен по слабости здоровья в чине подпоручика. Предположительно, переехал к отцу в Саратов, приступил к гражданской службе в Саратовской палате уголовного суда, после чего служил в ряде других гражданских учреждений Саратова. По свидетельству Вигеля, Панчулидзев. Своею особой был вовсе не любезен; мал ростом, бледен, долгонос, угрюм и молчалив. Единственною или, по крайней мере, главною его страстью было расчетливое тщеславие. Никогда, ничего и никого не позволял он себе осуждать; напротив, ко всем порокам был более чем снисходителен.

В 1784 году “по слабости здоровья” он был из военных уволен — “с награждением чина подпоручика”. Надо полагать, тогда же он появился в Саратове, где уже находился его отец, и с рвением приступил к службе в Саратовской палате уголовного суда. Формулярный список фиксирует этапы его деятельности, отмеченные повышениями и наградами. 31 декабря 1791 года был направлен советником в Запасную Соляную Экспедицию, где были обнаружены большие злоупотребления. Курируя Элтонские соляные разработки, зарекомендовал себя с лучшей стороны и после сенаторской ревизии в 1800 году стал коллежским советником.

Алексей Давыдович имел “благоприобретённое имение в сельце Бессоновка Саратовской губернии с 198 душами крепостных”, а также в городе Саратове ему принадлежал большой каменный дом, проданный потом городу под гимназию, и большая загородная усадьба, построенная, очевидно в 1813—14 годах. На работах по устройству этого “очарованного замка” (как назовет резиденцию губернатора всё знавший и всё видевший современник Ф.Ф. Вигель) трудились пленные французы, обретавшиеся здесь до окончания военной кампании 1812—14 годов. Располагалась эта усадьба на территории нынешнего городского парка культуры и отдыха — вблизи входа в парк со стороны 2-й Садовой улицы.

В 1801 году был назначен саратовским вице-губернатором; 21 мая 1808 года — саратовским гражданским губернатором. К моменту своего назначения на губернаторскую должность в 1808 году Панчулидзев был уже зрелым человеком и опытным администратором. Ему шел 50-й год, и семь лет он уже служил на посту вице-губернатора, изрядно приспособившись к местным условиям.

Инициатива назначения Панчулидзева на высокий пост в губернии принадлежала сенатору О.П. Козодавлеву, который побывал в Саратове в том же 1808 году с чрезвычайными полномочиями для скорейшего прекращения возникшей в Саратове чумы, и который узрел в действиях и манерах тогдашнего вице-губернатора Панчулидзева подходящего работника, которому можно было доверить управление здешним краем.

Деятельность Панчулидзева на посту губернатора была настолько многообразной, что коротко охарактеризовать её очень трудно. При нём был принят в 1812 году новый план Саратова с регулярной застройкой кварталов. Первое и самое важное, с точки зрения истории, с чем можно связать имя Алексея Давыдовича — это возведение в Саратове Александро-Невского кафедрального собора “в память воинов, павших на поле брани за веру, царя и Отечество” в Отечественную войну 1812 года. Именно Панчулидзевым написано известное воззвание к жителям Саратовской губернии в 1814 году, призывающее “все сословия, все состояния, и бедной и богатой, подвизаться в сем славном деле”, то есть пожертвовать посильный капитал на строительство собора.

“Храм сей во роды родов будет монументом теплейшего усердия всех обитателей Саратовской губернии к Богу и Царю, оградивших нас от хищного врага всего человечества, уже напрягшего все силы, чтоб, чрез упадок России, довершить конечное рабство Европы”...

Народные деньги на храм были собраны. И стал он для Саратова тем, чем стал для России знаменитый храм Христа Спасителя в Москве — СВЯТЫНЕЙ. “В этом редком святилище служение величественно и производит впечатление заветное, гася в душе христианина тлетворные заботы и попечения. Панихиды, эти печальные церемонии, умилительные для сердца, настраивают дух к истинно-великим думам”,—писал о храмовых литургиях наш известный краевед А.Ф. Леопольдов. Панихиды по убиенным проводились ежегодно 29 августа.

Второй важнейшей заслугой Алексея Давыдовича перед городом и краем является его прямая причастность к открытию в Саратове первой мужской гимназии. Что бы там ни говорили многочисленные оппоненты губернатора, усматривающие корыстные устремления Алексея Давыдовича при устройстве гимназии, когда он уступил свой дом под помещение для нового учебного заведения за крупную сумму, факт остаётся фактом: Панчулидзев был активным проводником этой идеи и в меру сил способствовал её реализации в возможно более короткие сроки. Наверняка, все организационные вопросы решались с его участием или даже под его попечением. Вероятно, присутствовал он при открытии и освящении гимназии 30 августа 1820 года и произносил тёплое напутственное слово. Наверняка, как-то способствовал установлению добрых и высокопрофессиональных традиций в первом саратовском среднем учебном заведении, ставшим со временем признанным очагом народного просвещения и воспитания.

Значение гимназии в жизни Саратова (и в более широких границах) трудно переоценить, если взглянуть на внушительный список её воспитанников, ставших заметными фигурами не только Саратовского края.

Не менее важной составляющей бурной и долговременной деятельности губернатора в Саратове является организация здесь первого крепостного театра, ставшего, в конце концов, основой высокопрофессиональных театральных традиций и театральной культуры, выгодно отличавших впоследствии Саратов от иных провинциальных городов России.

“Почин открытия публичных театральных представлений” Панчулидзев проявил еще в 1790-е годы, когда, женившись на племяннице крупного виноторговца и помещика Г.В. Гладкова, сформировал из умноженных числом крепостных собственную театральную труппу. Известно, что Алексей Давыдович всегда принимал непосредственное участие в подборе пьес, исполнителей, распределении ролей, репетициях — нередко в поисках “божьей искры”, то есть таланта, пропуская через “просмотры” всех наличных холопов, включая хворых и убогих.

Назначение Панчулидзева советником Эльтонского соляного управления отвлекло его на время от театральных пристрастий, что сделало ненадолго первой театральной фигурой в Саратове собственника театра Г.В. Гладкова, но впоследствии — на посту сначала вице-губернатора, и особенно губернатора — Алексей Давыдович возвратился к любимому делу, организовав свой крепостной театр, а в 1810 году соорудив на Хлебной площади первое здание театра — деревянное, непривлекательное, походившее скорее на “большой поместительный сарай на 300 персон”, но просуществовавшее, однако, почти 50 лет. В нём какое-то время продолжала играть крепостная труппа, потом театр стал собственностью города, утвердив место своего постоянного нахождения переименованием близлежащего пространства в “Театральную площадь”, каковая и сейчас на слуху у саратовских граждан.

Без преувеличения Панчулидзева можно считать одним из зачинателей саратовского театра, снискавшего в России повсеместное признание и уважение. Будем помнить и об этом.

В 1820-е годы Панчулидзев поражал саратовцев своими обедами и балами, на которые стекались местные чиновники, помещики, купцы, а также все приезжие из столиц. Жил он с большим комфортом. В обширной роще вокруг его дома имелись пруды, устраивались пиры, гулянья, фейерверки:

Этот очарованный замок служил гостиницей и ловушкой для всех приезжих из обеих столиц и других провинций; во время пребывания их в Саратове каждый из них пользовался в нем помещением, освещением, отоплением, столом и прислугой. Этого мало: библиотека, каждый год умножаемая вновь издаваемыми книгами на русском и иностранных языках, в которую сам хозяин никогда не заглядывал, была к услугам малого числа читающих его посетителей; оркестр, при коем находились два-три немца капельмейстера, должен был при изъявлении малейшего желания тешить столь же малое число любителей музыки; конюшня его, наполненная славными рысаками, и псовая охота были в распоряжении его гостей более, чем в его собственном.

Но какими бы ни были исторические заслуги А.Д. Панчулидзева перед нашим городом и краем, в жизни он проявлял себя земным и грешным человеком, подверженным некоторым "порочным пристрастиям". Наверное, поэтому “он снисходительно относился к слабостям и порокам своих подчинённых, смотрел на них сквозь пальцы, чувствуя и за собой кое-какие грешки!” Здесь придётся обмолвиться о возможной причастности этого губернатора к злоупотреблениям, мздоимству и использованию своего высокого положения.

Потенциальным источником “поживы и соблазна” были для Панчулидзева, как пишут его оппоненты, раскольничьи монастыри и скиты, а также богатые купцы-раскольники, готовые озолотить любезного губернатора за его послабления старообрядцам. Один из таких купцов, “ярый последователь и покровитель поморской секты”, Иван Артемьевич Волков (который Песковский) был не раз протежируем губернатором на выборах в городские головы и пользовался его всяческим расположением и покровительством. За это Волков многократно выручал Алексея Давыдовича из финансовых затруднений — известен случай, когда губернатор “разрешил” уважить себя подношением в сумме 30 тысяч рублей. Заглядывал иногда Панчулидзев и в иргизские скиты, где получал богатые подарки деньгами, лакомствами, съестными припасами, редкими церковными ценностями.

Такая неосмотрительность губернатора привела к печальным последствиям. Пышным цветом расцвели старообрядческие монастыри и раскольничьи общины в Вольске, Хвалынске, Дубовке, а “раскольничья пропаганда разрослась до небывалых размеров”, что, конечно, приходило в противоречие с правительственными указаниями на этот счёт.

Сигналы об этих и других упущениях губернатора неоднократно достигали Петербурга, но ответные меры до поры до времени были сдерживаемы благодаря связям и влиянию Алексея Давыдовича в столичных кругах. Но со смертью Александра I что-то нарушилось в придворной расстановке сил, и гром не замедлил грянуть. В 1826 году летом в Саратов прибыл по Высочайшему повелению сенатор Н.И. Огарев — для ревизии деятельности губернатора. Результаты её оказались неутешительными для Панчулидзева.

По Высочайшему повелению 9 декабря 1826 года Панчулидзев был отрешён от должности губернатора и привлечен к суду Правительствующего сената, который, правда, по завершении разбирательства не счел нужным применить какие-то дополнительные наказания. Алексей Давыдович ушёл в отставку с полным пансионом в 3000 рублей в год.

Алексей Давыдович еще 8 лет прожил в своей усадьбе. Оставались с ним только домашние, ведшие теперь скромный образ жизни. К этому располагал и почтенный уже возраст бывшего губернатора, — ему было около 70.

29 июля 1834 года он мирно скончался. На похороны его собралось много народа, — в Саратове имя его было очень популярным. Отпевали Алексея Давыдовича в Новом Соборе, к возведению которого он был напрямую причастен. Известно, что гроб с телом покойного из Собора к Ильинскому кладбищу несли на руках. Похоронен Панчулидзев был в семейной усыпальнице, над которой впоследствии возвели небольшую часовню. Мавзолей-часовня саратовского губернатора А.Д. Панчулидзева (1762-1834) располагалась на северо-восточной стороне от Ильинской церкви, рядом с Белоглинским оврагом. В 1930-е годы остатки Ильинского кладбища вместе с часовней были разрушены.

Алексей Давыдович Панчулидзев достоин доброй памяти, оставив нам, своим потомкам, добрые знаки времён своего пребывания в Саратове на протяжении 50 лет, из коих более 18 он пробыл на высшем административном посту.

Женат он был трижды, с расчетом на хорошее приданое невест (первые две супруги умерли от болезней в молодости), его сын Александр был саратовским губернским предводителем дворянства и пензенским губернатором. В 1790-е годы женился на Марии Александровне Гладковой (1770—1799), племяннице крупного виноторговца и помещика Г. В. Гладкова. Вторая жена — Анна Сергеевна Мачевериани (ум. в 1802). Последней женою его была дочь Петра Петровича Демидова — Екатерина (1782—1847).

16 сентября 2000 г. А. Д. Панчулидзеву в Саратове был установлен памятник при входе с ул. Рахова в Саратовский ГПКиО им. А. М. Горького, скульптор Владимир Степанов.
10 октября 2012 г. были открыты мозаичные портреты Саратовских губернаторов — Панчулидзев А.Д., Галкин-Враской М.Н., Косич А.М. и Столыпин П.А. — на стене дома на ул. Мичурина.