Познавательный и активный туризм
Отдых на природе
Сбор грибов и ягод 
Рыбалка и охота 
Путеводители
Городской туризм и отдых
Туристические карты 
Саратов и судьбы
Новости туризма
Праздники и народные приметы
Николай Иванович Вавилов (13 [25] ноября 1887, Москва, Российская империя — 26 января 1943, Саратов, СССР) — русский и советский учёный-генетик, ботаник, селекционер, химик, географ, общественный и государственный деятель. Организатор и участник ботанико-агрономических экспедиций, охвативших большинство континентов (кроме Австралии и Антарктиды), в ходе которых выявил древние очаги формообразования культурных растений. Создал учение о мировых центрах происхождения культурных растений. Обосновал учение об иммунитете растений, открыл закон гомологических рядов в наследственной изменчивости организмов. Внёс существенный вклад в разработку учения о биологическом виде. Под руководством Вавилова была создана крупнейшая в мире коллекция семян культурных растений. Он заложил основы системы государственных испытаний сортов полевых культур. Сформулировал принципы деятельности главного научного центра страны по аграрным наукам, создал сеть научных учреждений в этой области. Академик АН СССР (1929), АН УССР (1929) и ВАСХНИЛ. Президент (1929—1935), вице-президент (1935—1940) ВАСХНИЛ, президент Всесоюзного географического общества (1931—1940), основатель (1920) и бессменный до момента ареста директор Всесоюзного института растениеводства (1930—1940), директор Института генетики АН СССР (1930—1940), член Экспедиционной комиссии АН СССР, член коллегии Наркомзема СССР, член президиума Всесоюзной ассоциации востоковедения. В 1926—1935 годах член Центрального исполнительного комитета СССР, в 1927—1929 — член Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета, член Российского палестинского общества при Академии наук СССР.
Вавилов был ученым-практиком мирового масштаба. Вавилов и Саратов, так получилось, что жизнь Николая Ивановича оказалась неразрывно связана с Саратовом. И хотя в Саратове Вавилов прожил всего несколько лет с 1917 – 1921 год., но именно здесь были сделаны основные открытия и созрели главные теории, сразу поставившее его в один ряд с такими великими учёными, как Дарвин и Менделеев. «Именно в саратовский период, хотя он был и коротким – сказал академик И.М. Жуковский, - взошла звезда Николая Ивановича – учёного». Не каждому ученому случается выполнить за всю творческую жизнь такую широкую программу исследований, какую осуществил Вавилов за три с половиной саратовских года. В годы преподавания в Саратове Н.И. Вавилов организовал изучение юго-восточных губерний европейской части России (Астраханской, Царицынской, Самарской и Саратовской), послужившее основой для опубликования в 1922г. книги «Полевые культуры Юго-Востока». Вавилов полюбил Саратов и был благодарен саратовцам и своею монографию «Полевые культуры Юго-Востока», он снабдил посвящением саратовской земле: «Солнечному, знойному, суровому краю, настоящей и будущей агрономии Юго-Востока, как дань за несколько лет приюта и гостеприимства посвящает этот очерк автор». В Саратове он встретил свою вторую жену, ставшую ему соратницей и разделявшую его любовь к биологии и генетике. В Саратове он погиб и был похоронен. Памятные места Саратова связанные с Николаем Ивановичем Вавиловым
Вавилов был ученым-практиком мирового масштаба. Вавилов и Саратов, так получилось, что жизнь Николая Ивановича оказалась неразрывно связана с Саратовом. И хотя в Саратове Вавилов прожил всего несколько лет с 1917 – 1921 год., но именно здесь были сделаны основные открытия и созрели главные теории, сразу поставившее его в один ряд с такими великими учёными, как Дарвин и Менделеев. «Именно в саратовский период, хотя он был и коротким – сказал академик И.М. Жуковский, - взошла звезда Николая Ивановича – учёного». Не каждому ученому случается выполнить за всю творческую жизнь такую широкую программу исследований, какую осуществил Вавилов за три с половиной саратовских года. В годы преподавания в Саратове Н.И. Вавилов организовал изучение юго-восточных губерний европейской части России (Астраханской, Царицынской, Самарской и Саратовской), послужившее основой для опубликования в 1922г. книги «Полевые культуры Юго-Востока». Вавилов полюбил Саратов и был благодарен саратовцам и своею монографию «Полевые культуры Юго-Востока», он снабдил посвящением саратовской земле: «Солнечному, знойному, суровому краю, настоящей и будущей агрономии Юго-Востока, как дань за несколько лет приюта и гостеприимства посвящает этот очерк автор». В Саратове он встретил свою вторую жену, ставшую ему соратницей и разделявшую его любовь к биологии и генетике. В Саратове он погиб и был похоронен. Памятные места Саратова связанные с Николаем Ивановичем Вавиловым
Николай Иванович Вавилов родился 13 (25) ноября 1887 года на Средней Пресне в Москве, в семье бывшего крестьянина, а к тому времени уже купца второй гильдии и общественного деятеля. Отец Иван Ильич Вавилов (1863—1928) был родом из крестьянской семьи Волоколамского уезда, крестьянский парень, он освоил коммерцию, стал уважаемым купцом, завел собственное дело и стал директором мануфактурной компании «Удалов и Вавилов». Мать Александра Михайловна Вавилова (1868—1938), урождённая Постникова, — дочь художника-резчика, работавшего в Прохоровской мануфактуре.
Отец сам научился играть на рояле и скрипке, аккомпанировал семейному пению; купил дочерям Саше и Лиде рояль, чтобы они учились музыке – обе стали отличными музыкантшами, окончили филармонию. У мальчиков, Сергея и Николая, была своя химическая лаборатория. Николай однажды устроил там взрыв и повредил глаз, это сделало его негодным для военной службы, но не помешало работе. Всего в семье было семеро детей, однако трое из них умерли в детстве. С раннего детства Николай Вавилов был предрасположен к естественным наукам, любил наблюдать за животными и много времени проводил в отцовской библиотеке. В огромной библиотеке отца были карты и атласы, энциклопедии и гербарии – все, что нужно было мальчишкам и девчонкам из поколения, выросшего на журнале «Вокруг света» и романах Майн Рида, поколения, бредившего путешествиями и научными открытиями.
Отец не препятствовал детям выбирать собственную дорогу в жизни. Он, конечно, хотел бы, чтобы они продолжили его дело. Мальчиков отдал в Императорское коммерческое училище, где к ученикам обращались на «вы», где были отлично оборудованные лаборатории, прекрасно преподавали естественные науки и три иностранных языка. Старшему, Николаю, после училища обеспечил индивидуальный курс изучения коммерческого дела, чтобы тот выбирал сознательно. И он выбрал – совершенно сознательно – стать биологом. Младший брат, Сергей, стал физиком, в будущем – президентом Академии наук СССР. Девочки, одаренные пианистки, тоже предпочли естественные науки: Александра выбрала медицину, а Лидия – микробиологию; работая на вспышке черной оспы, она заразилась и умерла в 21 год.
Николай в 1906 году поступил в Московский сельскохозяйственный институт на агрономический факультет (ныне Российский государственный аграрный университет – МСХА имени К. А. Тимирязева). Занимался он у таких учёных, как Н. Н. Худяков и Д. Н. Прянишников. В 1908 году он участвовал в студенческой экспедиции по Северному Кавказу и Закавказью, а летом 1910 года прошёл агрономическую практику на Полтавской опытной станции, получив, по собственному признанию, «импульс для всей дальнейшей работы». За время обучения в институте склонность Вавилова к исследовательской деятельности проявлялась неоднократно, итогом обучения стала дипломная работа о полевых улитках, повреждающих поля и огороды в Московской губернии. Она была удостоена премии Московского политехнического музея. Окончил институт в 1911 году. За дипломную работу «Голые слизни (улитки), повреждающие поля и огороды в Московской губернии» Н. И. Вавилов получил премию Музея прикладных знаний (ныне московский Политехнический музей). Знал более 20 языков. При этом английским, немецким и французским владел на высочайшем профессиональном уровне, выступая с лекциями на них на международных форумах
Отец сам научился играть на рояле и скрипке, аккомпанировал семейному пению; купил дочерям Саше и Лиде рояль, чтобы они учились музыке – обе стали отличными музыкантшами, окончили филармонию. У мальчиков, Сергея и Николая, была своя химическая лаборатория. Николай однажды устроил там взрыв и повредил глаз, это сделало его негодным для военной службы, но не помешало работе. Всего в семье было семеро детей, однако трое из них умерли в детстве. С раннего детства Николай Вавилов был предрасположен к естественным наукам, любил наблюдать за животными и много времени проводил в отцовской библиотеке. В огромной библиотеке отца были карты и атласы, энциклопедии и гербарии – все, что нужно было мальчишкам и девчонкам из поколения, выросшего на журнале «Вокруг света» и романах Майн Рида, поколения, бредившего путешествиями и научными открытиями.
Отец не препятствовал детям выбирать собственную дорогу в жизни. Он, конечно, хотел бы, чтобы они продолжили его дело. Мальчиков отдал в Императорское коммерческое училище, где к ученикам обращались на «вы», где были отлично оборудованные лаборатории, прекрасно преподавали естественные науки и три иностранных языка. Старшему, Николаю, после училища обеспечил индивидуальный курс изучения коммерческого дела, чтобы тот выбирал сознательно. И он выбрал – совершенно сознательно – стать биологом. Младший брат, Сергей, стал физиком, в будущем – президентом Академии наук СССР. Девочки, одаренные пианистки, тоже предпочли естественные науки: Александра выбрала медицину, а Лидия – микробиологию; работая на вспышке черной оспы, она заразилась и умерла в 21 год.
Николай в 1906 году поступил в Московский сельскохозяйственный институт на агрономический факультет (ныне Российский государственный аграрный университет – МСХА имени К. А. Тимирязева). Занимался он у таких учёных, как Н. Н. Худяков и Д. Н. Прянишников. В 1908 году он участвовал в студенческой экспедиции по Северному Кавказу и Закавказью, а летом 1910 года прошёл агрономическую практику на Полтавской опытной станции, получив, по собственному признанию, «импульс для всей дальнейшей работы». За время обучения в институте склонность Вавилова к исследовательской деятельности проявлялась неоднократно, итогом обучения стала дипломная работа о полевых улитках, повреждающих поля и огороды в Московской губернии. Она была удостоена премии Московского политехнического музея. Окончил институт в 1911 году. За дипломную работу «Голые слизни (улитки), повреждающие поля и огороды в Московской губернии» Н. И. Вавилов получил премию Музея прикладных знаний (ныне московский Политехнический музей). Знал более 20 языков. При этом английским, немецким и французским владел на высочайшем профессиональном уровне, выступая с лекциями на них на международных форумах
После защиты диплома (1911) Н. И. Вавилов остался для получения профессорского звания на кафедре частного земледелия, которой руководил профессор Д. Н. Прянишников. Практику проходил на Московской селекционной станции под руководством Д. Л. Рудзинского. Частью его обучения были стажировки у биолога А. А. Ячевского в Санкт-Петербурге – в Бюро по микологии и фитопатологии. В 1911–1912 годах Н. И. Вавилов преподавал на Голицынских женских сельскохозяйственных курсах в Москве.
В 1913 году Н. И. Вавилов отправился за границу для завершения образования. Он работал в крупнейших генетических лабораториях того времени в Великобритании, Франции, Германии, в том числе у одного из основателей генетики, английского биолога профессора Уильяма Бэтсона.
В 1915 году Н. И. Вавилов стал заниматься изучением иммунитета растений. В 1916 году Николая Ивановича пригласили в качестве консультанта по вопросу массового заболевания солдат русской армии в Персии (ныне Иран). Н. И. Вавилов выяснил причину заболевания: в муку попадали частицы семян местного растения, что вызывало серьёзное отравление с возможным летальным исходом. По рекомендации учёного провизию стали завозить из России, и болезнь удалось остановить. Воспользовавшись возможностью, Н. И. Вавилов организовал и провёл экспедицию в Персию и Горный Таджикистан (Памир). Он буквально облазил горы Афганистана и Персии, чтобы найти особые виды злаков. За эту экспедицию Вавилов получил золотую медаль Русского географического общества.
Вавилов из тех людей, чьи выдающиеся способности проявились очень рано. Биограф Вавилова Марк Поповский замечает: «В 27, вернувшись из Англии от Бэтсона, он уже привез по существу готовую докторскую диссертацию по иммунитету пшениц. Закон гомологических рядов был опубликован, когда автору не исполнилось и 33 лет. А в своем черновом приближенном виде закон возник еще на шесть лет раньше. Если бы не гражданская война, очевидно, и теория центров появилась бы на свет значительно раньше: мысли о ней Николай Иванович высказывает уже в 1917 году в письмах из Саратова».
В 1917 году Вавилов был избран помощником заведующего Отделом прикладной ботаники Р. Э. Регеля. Рекомендацию дал сам Регель: «…В лице Вавилова мы привлечём в отдел прикладной ботаники молодого талантливого учёного, которым ещё будет гордиться русская наука». В том же году Вавилов был приглашён Медведевым Б. Х. возглавить кафедру генетики, селекции и частного земледелия саратовских Высших сельскохозяйственных курсов и в июле переехал в Саратов.
В 1913 году Н. И. Вавилов отправился за границу для завершения образования. Он работал в крупнейших генетических лабораториях того времени в Великобритании, Франции, Германии, в том числе у одного из основателей генетики, английского биолога профессора Уильяма Бэтсона.
В 1915 году Н. И. Вавилов стал заниматься изучением иммунитета растений. В 1916 году Николая Ивановича пригласили в качестве консультанта по вопросу массового заболевания солдат русской армии в Персии (ныне Иран). Н. И. Вавилов выяснил причину заболевания: в муку попадали частицы семян местного растения, что вызывало серьёзное отравление с возможным летальным исходом. По рекомендации учёного провизию стали завозить из России, и болезнь удалось остановить. Воспользовавшись возможностью, Н. И. Вавилов организовал и провёл экспедицию в Персию и Горный Таджикистан (Памир). Он буквально облазил горы Афганистана и Персии, чтобы найти особые виды злаков. За эту экспедицию Вавилов получил золотую медаль Русского географического общества.
Вавилов из тех людей, чьи выдающиеся способности проявились очень рано. Биограф Вавилова Марк Поповский замечает: «В 27, вернувшись из Англии от Бэтсона, он уже привез по существу готовую докторскую диссертацию по иммунитету пшениц. Закон гомологических рядов был опубликован, когда автору не исполнилось и 33 лет. А в своем черновом приближенном виде закон возник еще на шесть лет раньше. Если бы не гражданская война, очевидно, и теория центров появилась бы на свет значительно раньше: мысли о ней Николай Иванович высказывает уже в 1917 году в письмах из Саратова».
В 1917 году Вавилов был избран помощником заведующего Отделом прикладной ботаники Р. Э. Регеля. Рекомендацию дал сам Регель: «…В лице Вавилова мы привлечём в отдел прикладной ботаники молодого талантливого учёного, которым ещё будет гордиться русская наука». В том же году Вавилов был приглашён Медведевым Б. Х. возглавить кафедру генетики, селекции и частного земледелия саратовских Высших сельскохозяйственных курсов и в июле переехал в Саратов.
В 1917 году Н. И. Вавилов стал руководить отделом прикладной ботаники и селекции Сельскохозяйственного учёного комитета Народного комиссариата земледелия (Наркомзема) РСФСР, с сентября 1917 года преподавал на Высших сельскохозяйственных курсах. После преобразования курсов в 1918 году в Саратовский сельскохозяйственный институт (ныне Саратовский государственный аграрный университет имени Н. И. Вавилова) Николай Иванович был избран профессором и до 1921 года заведовал кафедрой частного земледелия. Николай Иванович был уверен, что приехал в Саратов ненадолго: «Я отныне, по крайней мере, на некоторый срок, саратовец». 27 сентября 1917 г. молодой 29-летний преподаватель, приехавший в Саратов из Москвы, прочёл первую вступительную лекцию о современных задачах сельскохозяйственного растениеводства, поименованную им как «кредо агронома-ботаника». Как вспоминали потом те, кто имел счастье лично выслушать эту лекцию, слова Вавилова имели сокрушительный эффект.
Первое время Николай Иванович проживал в Саратове один, его первая жена Екатерина отказалась поехать вместе с мужем, она не понимала зачем надо было уезжать в провинцию. Первая жена (с 1912 по 1926 год) — Екатерина Николаевна Сахарова-Вавилова (1886—1964). Это были очень тяжелые годы: разруха первой мировой войны, февральская революция, октябрьская революция, гражданская война... Екатерина Николаевна переехала с сыном к мужу в Саратов лишь в 1919 году, когда Николаю Ивановичу предоставили, наконец, квартиру. Время для переезда было малоподходящим. В 1918 году Саратовская губерния являлась форпостом новой власти в борьбе с астраханским и уральским казачеством и одним из первых выступил против уральских белоказаков отряд еще одного человека тесно связанного с историей саратовского края - В.И. Чапаева. В 1919 армия А. В. Колчака вышла в район Казани и Самары, и в Саратовской губернии было объявлено военное положение. Саратов жил по законам осадного времени, болезни (холера, тиф, дизентерия), голод (100 граммов хлеба в день стало нормой), холод (дрова отпускали по поленьям), набеги на поезда бандитов...
В это время Николай Иванович добился квартиры в небольшом одноэтажном флигеле во дворе университетского здания и заранее запасся нужными документами: “Предъявитель сего Н.И. Вавилов состоит профессором агрономического факультета Саратовского университета и по месту своей службы имеет приехать с семьей из Москвы в Саратов. Агрономический факультет Саратовского университета просит все учреждения и лиц оказать всяческое содействие ему и его семье в переезде из г. Москвы в Саратов”. В Москве в это время нечего есть, нет тепла. В начале марта Екатерина с первым сыном Вавилова Олегом приезжает в Саратов и между супругами устанавливается перемирие. К сожалению, от дома, где жили супруги Вавиловы (улица имени А.Н. Радищева, 35), остались только фотографии, его снесли в 1972 году. Находился флигель где-то в районе расположенной сейчас во дворе аграрного университета трансформаторной подстанции.
Наряду с чтением лекций он развернул экспериментальное изучение иммунитета различных сельскохозяйственных растений, в первую очередь хлебных злаков. Им было исследовано 650 сортов пшеницы и 350 сортов овса, а также другие, незлаковые, культуры; проведён гибридологический анализ иммунных и поражаемых сортов, выявлены их анатомические и физиологические особенности. Вавилов начал обобщать данные, накопленные во время экспедиций и исследований. Результатом этих изысканий стала монография «Иммунитет растений к инфекционным заболеваниям», изданная в 1919 году.
Первое время Николай Иванович проживал в Саратове один, его первая жена Екатерина отказалась поехать вместе с мужем, она не понимала зачем надо было уезжать в провинцию. Первая жена (с 1912 по 1926 год) — Екатерина Николаевна Сахарова-Вавилова (1886—1964). Это были очень тяжелые годы: разруха первой мировой войны, февральская революция, октябрьская революция, гражданская война... Екатерина Николаевна переехала с сыном к мужу в Саратов лишь в 1919 году, когда Николаю Ивановичу предоставили, наконец, квартиру. Время для переезда было малоподходящим. В 1918 году Саратовская губерния являлась форпостом новой власти в борьбе с астраханским и уральским казачеством и одним из первых выступил против уральских белоказаков отряд еще одного человека тесно связанного с историей саратовского края - В.И. Чапаева. В 1919 армия А. В. Колчака вышла в район Казани и Самары, и в Саратовской губернии было объявлено военное положение. Саратов жил по законам осадного времени, болезни (холера, тиф, дизентерия), голод (100 граммов хлеба в день стало нормой), холод (дрова отпускали по поленьям), набеги на поезда бандитов...
В это время Николай Иванович добился квартиры в небольшом одноэтажном флигеле во дворе университетского здания и заранее запасся нужными документами: “Предъявитель сего Н.И. Вавилов состоит профессором агрономического факультета Саратовского университета и по месту своей службы имеет приехать с семьей из Москвы в Саратов. Агрономический факультет Саратовского университета просит все учреждения и лиц оказать всяческое содействие ему и его семье в переезде из г. Москвы в Саратов”. В Москве в это время нечего есть, нет тепла. В начале марта Екатерина с первым сыном Вавилова Олегом приезжает в Саратов и между супругами устанавливается перемирие. К сожалению, от дома, где жили супруги Вавиловы (улица имени А.Н. Радищева, 35), остались только фотографии, его снесли в 1972 году. Находился флигель где-то в районе расположенной сейчас во дворе аграрного университета трансформаторной подстанции.
Наряду с чтением лекций он развернул экспериментальное изучение иммунитета различных сельскохозяйственных растений, в первую очередь хлебных злаков. Им было исследовано 650 сортов пшеницы и 350 сортов овса, а также другие, незлаковые, культуры; проведён гибридологический анализ иммунных и поражаемых сортов, выявлены их анатомические и физиологические особенности. Вавилов начал обобщать данные, накопленные во время экспедиций и исследований. Результатом этих изысканий стала монография «Иммунитет растений к инфекционным заболеваниям», изданная в 1919 году.
Несмотря на трудности того времени, Вавилов продолжал вести интенсивную исследовательскую работу по прикладной ботанике, выступив в 1918 г. инициатором организации и создания в Саратове Отдела прикладной ботаники и селекции Сельскохозяйственного ученого комитета народного комиссариата земледелия РСФСР. Идут самые страшные годы в послереволюционной России, в стране жесткая нехватка продовольствия и акцент Вавилова делается на хлебных злаках. Исследовано 650 сортов пшеницы и 350 сортов овса.
Не только студенты, но и сотрудники других кафедр стремились присутствовать на лекциях Вавилова. В 1918 году он познакомился со студенткой Еленой Барулиной, которая участвовала во многих инициативах своего учителя. Вместе с ним она ездила в экспедицию по юго-востоку России, а через несколько лет стала его женой. Так, Елена Барулина принимала участие в экспедиции Вавилова по юго-востоку России, которая была организована в августе 1920 года. Сразу же после экспедиции Николай Вавилов принялся за книгу «Полевые культуры Юго-Востока», для которой Барулина написала статью «Дыни Юго-Востока». В этом же году, задолго до развода с первой женой, произошло объяснение Елены Ивановны с Николаем Ивановичем. В итоге весной 1926 года Вавилов брак с первой женой расторг и зарегистрировал брак с Еленой Барулиной. Елена Ивановна Барулина-Вавилова была биологом, доктором сельскохозяйственных наук. В этом браке родился второй сын Николая Вавилова, Юрий (1928—2018) — физик-ядерщик, доктор физико-математических наук, впоследствии много сделавший для поиска и публикации сведений об отце.
В ноябре 1919 г. в Саратове состоялось совещание, организованное Саратовским областным комитетом по опытному делу, на котором родилась идея продолжить традицию российских селекционных съездов и провести в Саратове съезд, посвященный вопросам селекции и семенного дела с широким представительством регионов России. В июне 1920 г. в Саратове проходит III Всероссийский селекционный съезд, на нем Вавилов, возглавляющий оргкомитет съезда, выступил с докладом «Закон гомологических рядов в наследственной изменчивости», который был воспринят слушателями как крупнейшее событие в мировой биологической науке, он положил начало развитию генетики в стране. На съезде присутствовали крупные ботаники, растениеводы, селекционеры, агрономы, руководители опытных станций, представители Наркомзема и Губземотдела. Реакция собравшихся на доклад Н. И. Вавилова была восторженной. После гробового молчания, воцарившегося по завершении доклада Вавилова, делегаты съезда разразились долгими, неистовыми, восторженными аплодисментами.
Тогда же ректор Саратовского сельскохозяйственного института, профессор В.Р. Заленский произнес широко известные слова: «Господа, настоящее заседание уже стало историческим, и биологи могут приветствовать своего Менделеева». С тех пор имя профессора Николая Вавилова стало одним из символов биологической науки, а масштаб его личности позволяет с интересом относиться к любым свидетельствам о его жизни.
Не только студенты, но и сотрудники других кафедр стремились присутствовать на лекциях Вавилова. В 1918 году он познакомился со студенткой Еленой Барулиной, которая участвовала во многих инициативах своего учителя. Вместе с ним она ездила в экспедицию по юго-востоку России, а через несколько лет стала его женой. Так, Елена Барулина принимала участие в экспедиции Вавилова по юго-востоку России, которая была организована в августе 1920 года. Сразу же после экспедиции Николай Вавилов принялся за книгу «Полевые культуры Юго-Востока», для которой Барулина написала статью «Дыни Юго-Востока». В этом же году, задолго до развода с первой женой, произошло объяснение Елены Ивановны с Николаем Ивановичем. В итоге весной 1926 года Вавилов брак с первой женой расторг и зарегистрировал брак с Еленой Барулиной. Елена Ивановна Барулина-Вавилова была биологом, доктором сельскохозяйственных наук. В этом браке родился второй сын Николая Вавилова, Юрий (1928—2018) — физик-ядерщик, доктор физико-математических наук, впоследствии много сделавший для поиска и публикации сведений об отце.
В ноябре 1919 г. в Саратове состоялось совещание, организованное Саратовским областным комитетом по опытному делу, на котором родилась идея продолжить традицию российских селекционных съездов и провести в Саратове съезд, посвященный вопросам селекции и семенного дела с широким представительством регионов России. В июне 1920 г. в Саратове проходит III Всероссийский селекционный съезд, на нем Вавилов, возглавляющий оргкомитет съезда, выступил с докладом «Закон гомологических рядов в наследственной изменчивости», который был воспринят слушателями как крупнейшее событие в мировой биологической науке, он положил начало развитию генетики в стране. На съезде присутствовали крупные ботаники, растениеводы, селекционеры, агрономы, руководители опытных станций, представители Наркомзема и Губземотдела. Реакция собравшихся на доклад Н. И. Вавилова была восторженной. После гробового молчания, воцарившегося по завершении доклада Вавилова, делегаты съезда разразились долгими, неистовыми, восторженными аплодисментами.
Тогда же ректор Саратовского сельскохозяйственного института, профессор В.Р. Заленский произнес широко известные слова: «Господа, настоящее заседание уже стало историческим, и биологи могут приветствовать своего Менделеева». С тех пор имя профессора Николая Вавилова стало одним из символов биологической науки, а масштаб его личности позволяет с интересом относиться к любым свидетельствам о его жизни.
В середине позапрошлого века в Саратовской губернии возникла серьезная проблема сокращения некогда богатых природных ресурсов. Тогда Саратовское земство выступило с инициативой о создании в регионе натуралистического общества, которое получило название "Саратовское общество естествоиспытателей и любителей естествознания". Оно было организовано в 1895 году. В 1896 году в Саратове начал работу музей саратовского общества естествоиспытателей. Чем только ни занимались в обществе! Изучали птиц и насекомых, деревья и злаковые. А заодно призывали абсолютно всех жителей губернии способствовать изучению природы родного края. В саратовский период, несмотря на его краткосрочность, Н. И. Вавилов со свойственной ему энергией принял участие в общественной жизни города. Он состоял членом Саратовского общества естествоиспытателей и любителей естествознания, входил в состав его совета, участвовал в заседаниях Общества, в 1918 г. выступал с сообщением «У Памира. Рошан и Шунган (ботаникоагрономические впечатления)»; в ноябре 1918 г. как секретарь Ботанического общества участвовал в собрании по организации Государственного областного музея. В списке участников собрания стоит его собственноручная подпись.
Буквально с первого дня пребывания в Саратове Н. И. Вавилов развил энергичную учебную, организационную и научно-исследовательскую (опытническую) работу. Мысль исследовать растительные ресурсы Юго-Востока родилась у Н. И. Вавилова сразу же, как только он приехал в Саратов. Наряду с чтением лекций Николай Иванович развернул широкое полевое изучение сортов различных сельскохозяйственных растений, в первую очередь хлебных злаков на Саратовской сельскохозяйственной опытной станции. Одновременно на многих культурах велись экспериментальные генетические исследования. Николай Иванович часто приезжал со студентами на опытную станцию и водил их по опытным делянкам, рассказывал о проводимых опытах. А когда подавали «роскошный» обед, Николай Иванович вместе со всеми ел чечевичную похлебку с суррогатным хлебом и пил морковный чай. Он был весел, шутил, старался развлечь истощенных, изголодавшихся студентов. Начались танцы. Забавное зрелище представляли эти танцы – аккуратно одетый профессор, танцующий с босыми и плохо наряженными барышнями. Под залихватский мотив гармоники студенты отплясывали при свете костра «русскую». Никто не падал духом, молодежи все нипочем. В середине двадцатых годов Николай Иванович часто наезжал в Саратов и не упускал случая побывать на опытной станции.
В августе 1920 года Вавиловым была организована экспедиция на Волгу для изучение юго-восточных губерний европейской части России (Астраханской, Царицынской, Самарской и Саратовской). Нужно было наметить некоторые пути в растениеводстве Юго-Востока, ознакомиться культурной флорой этого края. Николай Иванович со своей группой побывал во многих хозяйствах, расположенных в южных частях и дельте Волги. Участники экспедиции собрали большое количество образцов семян и гербарии, богатейший материал о всех возделываемых культурных растениях на полях Юго-Востока.
Именно по окончании экспедиции Николай Иванович принялся за монографию – «Полевые культуры Юго-Востока», в которой описал все культурные растения Поволжья и Заволжья. Первые же отклики на монографию свидетельствовали об огромном её значении для всей биологической и сельскохозяйственной науки. «Относительно каждой культуры автор даёт обстоятельный материал, который может иметь существенное значение для изучения всех русских степных культур», - писал ботаник И.В. Палибин.
Буквально с первого дня пребывания в Саратове Н. И. Вавилов развил энергичную учебную, организационную и научно-исследовательскую (опытническую) работу. Мысль исследовать растительные ресурсы Юго-Востока родилась у Н. И. Вавилова сразу же, как только он приехал в Саратов. Наряду с чтением лекций Николай Иванович развернул широкое полевое изучение сортов различных сельскохозяйственных растений, в первую очередь хлебных злаков на Саратовской сельскохозяйственной опытной станции. Одновременно на многих культурах велись экспериментальные генетические исследования. Николай Иванович часто приезжал со студентами на опытную станцию и водил их по опытным делянкам, рассказывал о проводимых опытах. А когда подавали «роскошный» обед, Николай Иванович вместе со всеми ел чечевичную похлебку с суррогатным хлебом и пил морковный чай. Он был весел, шутил, старался развлечь истощенных, изголодавшихся студентов. Начались танцы. Забавное зрелище представляли эти танцы – аккуратно одетый профессор, танцующий с босыми и плохо наряженными барышнями. Под залихватский мотив гармоники студенты отплясывали при свете костра «русскую». Никто не падал духом, молодежи все нипочем. В середине двадцатых годов Николай Иванович часто наезжал в Саратов и не упускал случая побывать на опытной станции.
В августе 1920 года Вавиловым была организована экспедиция на Волгу для изучение юго-восточных губерний европейской части России (Астраханской, Царицынской, Самарской и Саратовской). Нужно было наметить некоторые пути в растениеводстве Юго-Востока, ознакомиться культурной флорой этого края. Николай Иванович со своей группой побывал во многих хозяйствах, расположенных в южных частях и дельте Волги. Участники экспедиции собрали большое количество образцов семян и гербарии, богатейший материал о всех возделываемых культурных растениях на полях Юго-Востока.
Именно по окончании экспедиции Николай Иванович принялся за монографию – «Полевые культуры Юго-Востока», в которой описал все культурные растения Поволжья и Заволжья. Первые же отклики на монографию свидетельствовали об огромном её значении для всей биологической и сельскохозяйственной науки. «Относительно каждой культуры автор даёт обстоятельный материал, который может иметь существенное значение для изучения всех русских степных культур», - писал ботаник И.В. Палибин.
В 1920 году Сельскохозяйственный учёный комитет, во главе с его председателем В. И. Ковалевским, избрал Николая Вавилова заведующим Отделом прикладной ботаники и селекции Комитета в Петрограде, и в январе 1921 года он почти со всеми своими саратовскими учениками покинул Саратов. Николай Иванович в последний раз расписался в ведомости на зарплату 4 марта 1921 года - за вторую половину февраля. Рядом с его подписью пометка: “Исключить с 1 марта 1921 г.”. Следовательно, отъезд его из Саратова состоялся не ранее 4 марта. К этому дню все уже было упаковано: личная библиотека Николая Ивановича, научные пособия, таблицы, коллекции снопов, колосьев, семян, гербарии. Некоторые сотрудники кафедры высказали желание не расставаться с ним. По случаю отъезда Николая Ивановича на факультете устроили прощальный ужин. В бывшем кабинете частного земледелия - теперь полупустом, с голыми стендами и стенами - составили буквой “Т” столы, постелили белую бумагу, немудряще накрыли стол, посадили виновника торжества в центре. Пили морковный чай и говорили теплые прочувствованные слова. До боли остро все ощутили вдруг тяжесть расставания. В.Р. Заленский закончил речь пословицей: “Большому кораблю - большое плавание”. Даже первокурсники знали, что из Саратова уезжал выдающийся ученый
Николай Иванович уехал вместе с первой группой сотрудников. Ехали в теплушке товарного поезда, но настроение у сопровождавших Вавилова было приподнятое, бодрое. В Саратове оставались не только жена с сыном, не только друзья и коллеги. Оставалась часть самой жизни, трудной, но полнокровной и прекрасной. Здесь написаны три работы, самые значительные в его творческой деятельности, здесь - созрела теория центров происхождения культурных растений. Каждое из этих открытий составляет эпоху в биологии. Позднее Вавилов писал: "Рад, что смог принимать хотя бы самое скромное участие в создании саратовской школы". Учитывая результаты саратовских исследований Н.И. Вавилова, его в 1923 году, через два года после отъезда из Саратова, избирают членом-корреспондентом АН СССР, а в 1926 году - он в числе первых советских ученых, удостоенных премии им. В.И. Ленина. Уезжая, ученый оставлял в Саратове жизнеспособную научную организацию, им созданную, - отделение прикладной ботаники.
По его инициативе на базе этого отдела в 1924 году был образован Всесоюзный институт ботаники и новых культур (с 1930 года – Всесоюзный институт растениеводства, ныне – Всероссийский институт генетических ресурсов растений имени Н. И. Вавилова). В 1924–1940 годах Н. И. Вавилов занимал должность директора института. Одновременно в 1921–1929 годах он был профессором кафедры генетики и селекции Ленинградского сельскохозяйственного института (ныне – Санкт-Петербургский государственный аграрный университет).
Голод в Поволжье 1921—1922 годов заставил российских учёных изменить направление исследований. Вавилов и А. А. Ячевский получили от Американского Фитопатологического общества приглашения принять участие в Международной конференции по болезням хлебных злаков (19-22 июля 1921 года, Северная Дакота, США) (они стали первыми учёными из Советской России, приглашёнными принять участие в международном научном форуме). Во время поездки в США, продолжавшейся три месяца, Вавилов подготовил расширенный вариант закона гомологических рядов, который был опубликован в журнале Journal of Genetics. Положения закона, развивавшего эволюционное учение Ч. Дарвина, были положительно оценены мировой научной общественностью. В США Вавилов посетил ведущие генетические и селекционные лаборатории, ознакомился с новейшей литературой в библиотеках, вёл переписку с американскими учёными, сделал необходимые закупки, проведя аналогичную работу в Канаде. На обратном пути Вавилов посетил Англию, Францию, Германию, Голландию, Швецию и Данию, встречаясь в них с известными генетиками и селекционерами. В 1921–1940 годах Н. И. Вавилов был научным консультантом Наркомзема РСФСР по вопросам закупки и ввоза семян из США.
В 1920-е годы по инициативе Вавилова Народным комиссариатом земледелия РСФСР была создана сеть опытных селекционных станций, явившихся отделениями Государственного института опытной агрономии. В 115 отделениях и опытных станциях, в различных почвенно-климатических условиях СССР — от субтропиков до тундры и заполярного края — шло изучение и испытание разных форм полезных растений.
Науке он принадлежал всецело. Спал по 4-5 часов в сутки, способен был начать рабочий день в 4 часа утра и сотрудников вытаскивал ни свет ни заря на осмотр опытных участков, пока не началась жара. Работал в поездах; когда появилась возможность летать на самолетах – с удовольствием пересел на них с кораблей и поездов: жизнь коротка, надо спешить. Все объездить, все увидеть, со всеми переговорить.
Николай Иванович уехал вместе с первой группой сотрудников. Ехали в теплушке товарного поезда, но настроение у сопровождавших Вавилова было приподнятое, бодрое. В Саратове оставались не только жена с сыном, не только друзья и коллеги. Оставалась часть самой жизни, трудной, но полнокровной и прекрасной. Здесь написаны три работы, самые значительные в его творческой деятельности, здесь - созрела теория центров происхождения культурных растений. Каждое из этих открытий составляет эпоху в биологии. Позднее Вавилов писал: "Рад, что смог принимать хотя бы самое скромное участие в создании саратовской школы". Учитывая результаты саратовских исследований Н.И. Вавилова, его в 1923 году, через два года после отъезда из Саратова, избирают членом-корреспондентом АН СССР, а в 1926 году - он в числе первых советских ученых, удостоенных премии им. В.И. Ленина. Уезжая, ученый оставлял в Саратове жизнеспособную научную организацию, им созданную, - отделение прикладной ботаники.
По его инициативе на базе этого отдела в 1924 году был образован Всесоюзный институт ботаники и новых культур (с 1930 года – Всесоюзный институт растениеводства, ныне – Всероссийский институт генетических ресурсов растений имени Н. И. Вавилова). В 1924–1940 годах Н. И. Вавилов занимал должность директора института. Одновременно в 1921–1929 годах он был профессором кафедры генетики и селекции Ленинградского сельскохозяйственного института (ныне – Санкт-Петербургский государственный аграрный университет).
Голод в Поволжье 1921—1922 годов заставил российских учёных изменить направление исследований. Вавилов и А. А. Ячевский получили от Американского Фитопатологического общества приглашения принять участие в Международной конференции по болезням хлебных злаков (19-22 июля 1921 года, Северная Дакота, США) (они стали первыми учёными из Советской России, приглашёнными принять участие в международном научном форуме). Во время поездки в США, продолжавшейся три месяца, Вавилов подготовил расширенный вариант закона гомологических рядов, который был опубликован в журнале Journal of Genetics. Положения закона, развивавшего эволюционное учение Ч. Дарвина, были положительно оценены мировой научной общественностью. В США Вавилов посетил ведущие генетические и селекционные лаборатории, ознакомился с новейшей литературой в библиотеках, вёл переписку с американскими учёными, сделал необходимые закупки, проведя аналогичную работу в Канаде. На обратном пути Вавилов посетил Англию, Францию, Германию, Голландию, Швецию и Данию, встречаясь в них с известными генетиками и селекционерами. В 1921–1940 годах Н. И. Вавилов был научным консультантом Наркомзема РСФСР по вопросам закупки и ввоза семян из США.
В 1920-е годы по инициативе Вавилова Народным комиссариатом земледелия РСФСР была создана сеть опытных селекционных станций, явившихся отделениями Государственного института опытной агрономии. В 115 отделениях и опытных станциях, в различных почвенно-климатических условиях СССР — от субтропиков до тундры и заполярного края — шло изучение и испытание разных форм полезных растений.
Науке он принадлежал всецело. Спал по 4-5 часов в сутки, способен был начать рабочий день в 4 часа утра и сотрудников вытаскивал ни свет ни заря на осмотр опытных участков, пока не началась жара. Работал в поездах; когда появилась возможность летать на самолетах – с удовольствием пересел на них с кораблей и поездов: жизнь коротка, надо спешить. Все объездить, все увидеть, со всеми переговорить.
С 1924 по 1927 год был проведён ряд внутрисоюзных и зарубежных экспедиций — Афганистан (Вавилов вместе с Д. Д. Букиничем первыми из европейцев проникли в Нуристан — высокогорную провинцию Афганистана, в то время закрытую для иностранцев), Средиземноморье, Африка, в ходе которых Вавилов продолжал пополнять коллекцию образцов и изучение очагов возникновения культурных растений. Вавилов был вынослив, например, в голодных пустынных переходах мог неделю питаться саранчой.
Вавилов писал: Путешествие было, пожалуй, удачное, обобрали весь Афганистан, пробрались к Индии, Белуджистану, были за Гиндукушем. Около Индии добрели до финиковых пальм, нашли прарожь, видел дикие арбузы, дыни, коноплю, ячмень, морковь. Четыре раза перевалили Гиндукуш, один раз по пути Александра Македонского. <…> Собрал тьму лекарственных растений.
Отчёт об экспедиции объёмом 610 страниц стал основой книги «Земледельческий Афганистан», написанной Вавиловым совместно с Д. Д. Букиничем. В этой книге подтверждено предположение Вавилова о том, что в Афганистане находятся центры происхождения некоторых важнейших для человека растений. За экспедицию в Афганистан Географическое общество СССР присудило Николаю Вавилову серебряную медаль имени Н. М. Пржевальского — «за географический подвиг».
В 1925 году последовали экспедиции в Хивинский оазис и другие сельскохозяйственные районы Узбекистана.
В 1926—1927 годах Вавилов совершил экспедицию по странам Средиземноморья. Исследовательские работы им были проведены в Алжире, Тунисе, Марокко, Ливане, Сирии, Палестине, Трансиордании, Греции, Италии, Сицилии, Сардинии, Крите, Кипре, южной части Франции, Испании, Португалии, затем во Французском Сомали, Абиссинии и Эритрее. На обратном пути Вавилов ознакомился с земледелием в горных районах Вюртемберга (Германия). Караванные и пешие маршруты в этой экспедиции составили около 2 тысяч км. Семенной материал, собранный Вавиловым, исчислялся тысячами образцов.
В середине 1920-х годов Вавилов сформулировал представления о географических центрах происхождения культурных растений — в 1926 году он опубликовал труд «Центры происхождения культурных растений», за который ему была присуждена Премия имени В. И. Ленина. Теоретический труд учёного дал научную основу для целенаправленных поисков полезных растений, был использован в практических целях.
С 1923 по 1940 год Н. И. Вавиловым и другими сотрудниками ВИРа было совершено 180 экспедиций, из них 40 — в 65 зарубежных странах. Результат Вавиловских научных экспедиций — создание уникальной, самой богатой в мире коллекции культурных растений, насчитывавшей в 1940 году 250 тысяч образцов. Эта коллекция нашла широкое применение в селекционной практике, стала первым в мире важным банком генов. Он собирает колоссальный семенной материал, исчисляющийся тысячами образцов…
Активная практическая, научно-организаторская и общественная деятельность Вавилова способствовала выдвижению его в 1926 году в состав Центрального исполнительного комитета СССР, а в 1927 году — Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета. При этом Вавилов был беспартийным.
Вавилов писал: Путешествие было, пожалуй, удачное, обобрали весь Афганистан, пробрались к Индии, Белуджистану, были за Гиндукушем. Около Индии добрели до финиковых пальм, нашли прарожь, видел дикие арбузы, дыни, коноплю, ячмень, морковь. Четыре раза перевалили Гиндукуш, один раз по пути Александра Македонского. <…> Собрал тьму лекарственных растений.
Отчёт об экспедиции объёмом 610 страниц стал основой книги «Земледельческий Афганистан», написанной Вавиловым совместно с Д. Д. Букиничем. В этой книге подтверждено предположение Вавилова о том, что в Афганистане находятся центры происхождения некоторых важнейших для человека растений. За экспедицию в Афганистан Географическое общество СССР присудило Николаю Вавилову серебряную медаль имени Н. М. Пржевальского — «за географический подвиг».
В 1925 году последовали экспедиции в Хивинский оазис и другие сельскохозяйственные районы Узбекистана.
В 1926—1927 годах Вавилов совершил экспедицию по странам Средиземноморья. Исследовательские работы им были проведены в Алжире, Тунисе, Марокко, Ливане, Сирии, Палестине, Трансиордании, Греции, Италии, Сицилии, Сардинии, Крите, Кипре, южной части Франции, Испании, Португалии, затем во Французском Сомали, Абиссинии и Эритрее. На обратном пути Вавилов ознакомился с земледелием в горных районах Вюртемберга (Германия). Караванные и пешие маршруты в этой экспедиции составили около 2 тысяч км. Семенной материал, собранный Вавиловым, исчислялся тысячами образцов.
В середине 1920-х годов Вавилов сформулировал представления о географических центрах происхождения культурных растений — в 1926 году он опубликовал труд «Центры происхождения культурных растений», за который ему была присуждена Премия имени В. И. Ленина. Теоретический труд учёного дал научную основу для целенаправленных поисков полезных растений, был использован в практических целях.
С 1923 по 1940 год Н. И. Вавиловым и другими сотрудниками ВИРа было совершено 180 экспедиций, из них 40 — в 65 зарубежных странах. Результат Вавиловских научных экспедиций — создание уникальной, самой богатой в мире коллекции культурных растений, насчитывавшей в 1940 году 250 тысяч образцов. Эта коллекция нашла широкое применение в селекционной практике, стала первым в мире важным банком генов. Он собирает колоссальный семенной материал, исчисляющийся тысячами образцов…
Активная практическая, научно-организаторская и общественная деятельность Вавилова способствовала выдвижению его в 1926 году в состав Центрального исполнительного комитета СССР, а в 1927 году — Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета. При этом Вавилов был беспартийным.
По инициативе Н.И. Вавилова был создан Всесоюзный институт прикладной ботаники и новых культур (впоследствии переименованным во Всесоюзный институт растениеводства им. Вавилова), занимающийся проблемами генетики и мутации растений. Им было создано 400 опытных станций по всей территории Советского Союза, на которых трудилось около 20 тысяч сотрудников.
Академик Н. И. Вавилов оставался бессменным руководителем института до августа 1940 года, когда он был репрессирован.
При нём в рамках множества экспедиций по СССР и зарубежным странам, организованных в этот период, была собрана основа гербария. Сейчас институт обладает уникальной коллекцией, в которой собрано свыше 200 000 образцов культурных и дикорастущих растений.
Под руководством Н.И. Вавилова была создана крупнейшая в мире коллекция семян культурных растений, заложены основы системы государственных испытаний сортов полевых культур.
К началу Великой Отечественной войны в коллекции насчитывалось 250 тысяч образцов, хранились они в здании Всероссийского института растениеводства на Исаакиевской площади в Санкт-Петербурге. Часть семян сотрудники ВИР эвакуировали в ручной клади на самолете в Красноуфимск. Остальная часть должна была уехать поездом, но этому помешала начавшаяся блокада Ленинграда. Как и другие жители города, сотрудники института получали по 125 грамм хлеба, страдали от голода и дистрофии, но продолжали следить за сохранностью семян, охраняя их от воров и нападений грызунов.
Хранитель технических культур Александр Щукин скончался от дистрофии за рабочим столом, заставленном образцами орехов – в руках он сжимал пакет арахиса редкого сорта, который хотел отправить в Красноуфимск самолетом.
Заведующий отделом крупяных культур Дмитрий Иванов скончался в кабинете, где хранилась кукуруза, гречиха, рис и просо. Старший научный сотрудник отдела плодовых культур Григорий Рубцов умер от дистрофии по дороге из блокадного Ленинграда в Ладогу, но так и не открыл мешочек с семенами — его нашли у него в нагрудном кармане.
За время блокады от голода умерло 19 сотрудников института. Никто из них не посмел взять из коллекции ни одного зернышка, чтобы спастись от голода.
Сегодня Всероссийский институт генетических ресурсов растений им. Н. И. Вавилова (ВИР) по значимости можно сравнить с золотовалютным фондом страны или запасом пресной воды на космическом корабле. Это крупнейший в России и один из самых больших генетических банков в мире.
Именно здесь хранят уникальную коллекцию семян и саженцев, которая насчитывает уже более 320 тысяч образцов и полностью продублирована — на случай чрезвычайных ситуаций. Только образцов пшеницы, из которой делают хлеб, здесь хранится более 30 тысяч единиц.
Академик Н. И. Вавилов оставался бессменным руководителем института до августа 1940 года, когда он был репрессирован.
При нём в рамках множества экспедиций по СССР и зарубежным странам, организованных в этот период, была собрана основа гербария. Сейчас институт обладает уникальной коллекцией, в которой собрано свыше 200 000 образцов культурных и дикорастущих растений.
Под руководством Н.И. Вавилова была создана крупнейшая в мире коллекция семян культурных растений, заложены основы системы государственных испытаний сортов полевых культур.
К началу Великой Отечественной войны в коллекции насчитывалось 250 тысяч образцов, хранились они в здании Всероссийского института растениеводства на Исаакиевской площади в Санкт-Петербурге. Часть семян сотрудники ВИР эвакуировали в ручной клади на самолете в Красноуфимск. Остальная часть должна была уехать поездом, но этому помешала начавшаяся блокада Ленинграда. Как и другие жители города, сотрудники института получали по 125 грамм хлеба, страдали от голода и дистрофии, но продолжали следить за сохранностью семян, охраняя их от воров и нападений грызунов.
Хранитель технических культур Александр Щукин скончался от дистрофии за рабочим столом, заставленном образцами орехов – в руках он сжимал пакет арахиса редкого сорта, который хотел отправить в Красноуфимск самолетом.
Заведующий отделом крупяных культур Дмитрий Иванов скончался в кабинете, где хранилась кукуруза, гречиха, рис и просо. Старший научный сотрудник отдела плодовых культур Григорий Рубцов умер от дистрофии по дороге из блокадного Ленинграда в Ладогу, но так и не открыл мешочек с семенами — его нашли у него в нагрудном кармане.
За время блокады от голода умерло 19 сотрудников института. Никто из них не посмел взять из коллекции ни одного зернышка, чтобы спастись от голода.
Сегодня Всероссийский институт генетических ресурсов растений им. Н. И. Вавилова (ВИР) по значимости можно сравнить с золотовалютным фондом страны или запасом пресной воды на космическом корабле. Это крупнейший в России и один из самых больших генетических банков в мире.
Именно здесь хранят уникальную коллекцию семян и саженцев, которая насчитывает уже более 320 тысяч образцов и полностью продублирована — на случай чрезвычайных ситуаций. Только образцов пшеницы, из которой делают хлеб, здесь хранится более 30 тысяч единиц.
В начале 30-х годов Вавилов получил указание наркома популяризировать метод яровизации пшеницы, который разработал молодой украинский агроном Трофим Лысенко. Метод состоял в том, что семена пшеницы подвергали специальному краткосрочному охлаждению вместо долгой зимовки (важен холод, а не покой, считал Лысенко) для того, чтобы урожай быстрее созревал, а пшеница была более устойчива к холодам.
Метод казался очень перспективным, Вавилов действительно представил Лысенко ученым из других стран, рассказывал о его методе, способствовал карьерному продвижению Лысенко. В 1935 году Лысенко стал членом ВАСХНИЛ.
При этом уже тогда Вавилову и его коллегам стало понятно, что новый академик малообразован и даже дремуч: он начисто отрицал законы наследования Менделя, которые для ученых всего мира уже были так же очевидны, как таблица умножения.
Но Лысенко был верен старинной ламарковской биологии, считал генетику вредной выдумкой: ведь обходилось же без нее человечество тысячи лет. Он считал, что средовые воздействия, которые изменяют растение, затем закрепляются в его потомстве. И «воспитать» таким образом новый сорт можно довольно быстро, как и требует партия.
Эти идеи были с удовольствием подхвачены: в 30-е годы в Советском Союзе было принято верить в волшебную силу воспитания, перековки, быстрого изменения под действием партийной науки.
Наконец, именно в 30-е годы Сталин задумал взять под полный партийный контроль и искусство, и литературу, и науку. Возникли жестко централизованные творческие союзы, такой же жесткой централизации должен был подвергнуться ВАСХНИЛ: партия руководит, направляет исследования, контролирует внедрение в практику.
Вавилов был уверен в необходимости академической свободы и считал, что ученые не должны превращаться в агрономов – они должны консультировать их, помогать им.
Довольно скоро Лысенко прилепил к своим противникам ярлык «морганистов» – по имени Томаса Моргана, одного из основоположников генетики. Хуже того: он стал называть их вредителями и врагами, утверждал, что он представляет пролетарскую науку, которая борется с наукой буржуазной.
Метод казался очень перспективным, Вавилов действительно представил Лысенко ученым из других стран, рассказывал о его методе, способствовал карьерному продвижению Лысенко. В 1935 году Лысенко стал членом ВАСХНИЛ.
При этом уже тогда Вавилову и его коллегам стало понятно, что новый академик малообразован и даже дремуч: он начисто отрицал законы наследования Менделя, которые для ученых всего мира уже были так же очевидны, как таблица умножения.
Но Лысенко был верен старинной ламарковской биологии, считал генетику вредной выдумкой: ведь обходилось же без нее человечество тысячи лет. Он считал, что средовые воздействия, которые изменяют растение, затем закрепляются в его потомстве. И «воспитать» таким образом новый сорт можно довольно быстро, как и требует партия.
Эти идеи были с удовольствием подхвачены: в 30-е годы в Советском Союзе было принято верить в волшебную силу воспитания, перековки, быстрого изменения под действием партийной науки.
Наконец, именно в 30-е годы Сталин задумал взять под полный партийный контроль и искусство, и литературу, и науку. Возникли жестко централизованные творческие союзы, такой же жесткой централизации должен был подвергнуться ВАСХНИЛ: партия руководит, направляет исследования, контролирует внедрение в практику.
Вавилов был уверен в необходимости академической свободы и считал, что ученые не должны превращаться в агрономов – они должны консультировать их, помогать им.
Довольно скоро Лысенко прилепил к своим противникам ярлык «морганистов» – по имени Томаса Моргана, одного из основоположников генетики. Хуже того: он стал называть их вредителями и врагами, утверждал, что он представляет пролетарскую науку, которая борется с наукой буржуазной.
На V Международном ботаническом конгрессе, проведённом в 1930 году в Кембридже, учёный выступил с докладом «Линнеевский вид как система». Он выступал также на IX Международном конгрессе по садоводству в Лондоне.
В 1930 году, после смерти Ю. А. Филипченко, Вавилов возглавил Генетическую лабораторию АН СССР в Ленинграде (в 1934 году преобразована в Институт генетики АН СССР, который Вавилов возглавлял вплоть до своего ареста в 1940 году). В 1930 году организовал II Международный конгресс почвоведов в Москве, участвовал (по приглашению Корнеллского университета, США) в Международной конференции по сельскохозяйственной экономике, а после неё совершил экспедицию по американскому континенту: он объехал все южные штаты США от Калифорнии до Флориды, пересёк двумя маршрутами горные и равнинные районы Мексики, Гватемалу.
В 1931 году Вавилов возглавил Всесоюзное географическое общество и оставался в должности его президента до 1940 года.
Николай Иванович был избран членом и почётным членом многих зарубежных академий, в том числе Лондонского королевского общества (1942), Шотландской (1937), Индийской (1937), Аргентинской академий, членом-корреспондентом Академии наук Галле (1929, Германия) и Чехословацкой академии (1936), почётным членом Американского ботанического общества, Линнеевского общества в Лондоне, Английского общества садоводства и др.
Н. И. Вавилов опубликовал более 10 монографий, 300 научных статей, написал более 40 тыс. писем, провёл гигантскую организационную работу по созданию стройной системы учреждений сельскохозяйственной науки.
Н. И. Вавилов совершил около 180 ботанико-агрономических экспедиций по всему миру, обогативших мировую науку. Их результатом стала богатейшая коллекция (около 250 тыс. образцов культурных растений), ставшая первым в мире генным банком и обогатившая коллекцию семян. Однако в 1934 году выезд за границу Н. И. Вавилову запретили.
В 1939—1940 годах Вавилов возглавлял сельскохозяйственную группу Северо-Кавказской комплексной экспедиции Академии наук СССР. Пройдя по Военно-Осетинской дороге, он посетил и исследовал Цейский ледник и Мамисонский перевал.
В 1939 году в советской печати генетика была названа противоречащей марксистской диалектике и объявлена лженаукой, а Н. И. Вавилов и его последователи – «вредителями в науке».
20 ноября 1939 году состоялась его встреча со Сталиным. Владимир Шайкин, биограф Вавилова, рассказывает о ней со слов генетика Ефрема Якушевского, который остановился дома у Вавилова, оказавшись проездом в Москве. В этот день Вавилов сказал Якушевскому: «Ну, знаешь, наше дело швах. Придется идти на крест, но от своих убеждений не откажусь».
И рассказал о своей встрече со Сталиным: «Сталин ходил по кабинету с трубкой. Вавилов поздоровался. Сталин не ответил, а сказал: «Ну что, гражданин Вавилов, будете заниматься цветочками-колосочками, а когда будете помогать поднимать урожайность?» Вавилов несколько растерялся, но решил, что раз попал к Сталину, то должен все ему объяснить. По-прежнему стоя, Вавилов стал объяснять ходившему по кабинету Сталину, чем занимается его институт, чем вообще должна заниматься сельскохозяйственная наука, рассказал о ее ближайших и дальнейших перспективах. Когда он кончил, Сталин сказал только: «Вы свободны»».
В 1930 году, после смерти Ю. А. Филипченко, Вавилов возглавил Генетическую лабораторию АН СССР в Ленинграде (в 1934 году преобразована в Институт генетики АН СССР, который Вавилов возглавлял вплоть до своего ареста в 1940 году). В 1930 году организовал II Международный конгресс почвоведов в Москве, участвовал (по приглашению Корнеллского университета, США) в Международной конференции по сельскохозяйственной экономике, а после неё совершил экспедицию по американскому континенту: он объехал все южные штаты США от Калифорнии до Флориды, пересёк двумя маршрутами горные и равнинные районы Мексики, Гватемалу.
В 1931 году Вавилов возглавил Всесоюзное географическое общество и оставался в должности его президента до 1940 года.
Николай Иванович был избран членом и почётным членом многих зарубежных академий, в том числе Лондонского королевского общества (1942), Шотландской (1937), Индийской (1937), Аргентинской академий, членом-корреспондентом Академии наук Галле (1929, Германия) и Чехословацкой академии (1936), почётным членом Американского ботанического общества, Линнеевского общества в Лондоне, Английского общества садоводства и др.
Н. И. Вавилов опубликовал более 10 монографий, 300 научных статей, написал более 40 тыс. писем, провёл гигантскую организационную работу по созданию стройной системы учреждений сельскохозяйственной науки.
Н. И. Вавилов совершил около 180 ботанико-агрономических экспедиций по всему миру, обогативших мировую науку. Их результатом стала богатейшая коллекция (около 250 тыс. образцов культурных растений), ставшая первым в мире генным банком и обогатившая коллекцию семян. Однако в 1934 году выезд за границу Н. И. Вавилову запретили.
В 1939—1940 годах Вавилов возглавлял сельскохозяйственную группу Северо-Кавказской комплексной экспедиции Академии наук СССР. Пройдя по Военно-Осетинской дороге, он посетил и исследовал Цейский ледник и Мамисонский перевал.
В 1939 году в советской печати генетика была названа противоречащей марксистской диалектике и объявлена лженаукой, а Н. И. Вавилов и его последователи – «вредителями в науке».
20 ноября 1939 году состоялась его встреча со Сталиным. Владимир Шайкин, биограф Вавилова, рассказывает о ней со слов генетика Ефрема Якушевского, который остановился дома у Вавилова, оказавшись проездом в Москве. В этот день Вавилов сказал Якушевскому: «Ну, знаешь, наше дело швах. Придется идти на крест, но от своих убеждений не откажусь».
И рассказал о своей встрече со Сталиным: «Сталин ходил по кабинету с трубкой. Вавилов поздоровался. Сталин не ответил, а сказал: «Ну что, гражданин Вавилов, будете заниматься цветочками-колосочками, а когда будете помогать поднимать урожайность?» Вавилов несколько растерялся, но решил, что раз попал к Сталину, то должен все ему объяснить. По-прежнему стоя, Вавилов стал объяснять ходившему по кабинету Сталину, чем занимается его институт, чем вообще должна заниматься сельскохозяйственная наука, рассказал о ее ближайших и дальнейших перспективах. Когда он кончил, Сталин сказал только: «Вы свободны»».
После этого участь Вавилова была решена. Причиной его ареста послужила докладная записка академика ВАСХНИЛ, лысенковца Исаака Презента председателю Совнаркома Молотову: «Хору капиталистических шавок от генетики в последнее время начали подпевать и наши отечественные морганисты.
Вавилов в ряде публичных выступлений заявляет, что «мы пойдем на костер», изображая дело так, будто бы в нашей стране возрождены времена Галилея. Поведение Вавилова и его группы приобретает в последнее время совершенно нетерпимый характер. Вавилов и вавиловцы окончательно распоясались, и нельзя не сделать вывод, что они постараются использовать международный генетический конгресс для укрепления своих позиций и положения…»
Согласно исследованиям историков, в 1940 году между Вавиловым и Лысенко произошло по меньшей мере два открытых конфликта, во время одного из которых Вавилов сказал Лысенко: «Из-за вашей деятельности нашу страну обогнали по многим вопросам на Западе».
В 1940 году Н. И. Вавилову было поручено Наркомземом возглавить научную комплексную экспедицию по западным областям Белоруссии и Украины, присоединённым к СССР в 1939 году. 6 августа Н. И. Вавилов был арестован в городе Черновцы. В постановлении на арест было сказано, что, «продвигая заведомо враждебные теории, Вавилов ведёт борьбу против теорий и работ Лысенко, Цицина и Мичурина, имеющих решающее значение для сельского хозяйства СССР», но не было упомянуто о «Трудовой крестьянской партии», обвинение в руководстве которой Вавилову было предъявлено в дальнейшем в ходе следственных действий.
Согласно исследованиям историков, в первые дни после ареста Вавилов категорически отвергал все предъявленные ему обвинения. Следствие в отношении Вавилова продолжалось 11 месяцев. По утверждению самого Вавилова, за время следствия его вызывали на допрос около 400 раз, общее время допросов составило 1700 часов. Следствие вели сотрудники НКВД СССР А. Хват и С. Албогачиев. Как отмечает большинство биографов Вавилова, во время допросов он подвергался пыткам. В ходе допросов Вавилов дал показания о том, что занимался вредительством по заданию бывшего наркома земледелия СССР Я. А. Яковлева, арестованного и расстрелянного незадолго до этого. Вавилову также вменялось в вину то, что он являлся одним из руководителей никогда не существовавшей «Трудовой крестьянской партии».
Вавилова доводили до состояния невменяемости, когда от бессонных ночей, от постоянных унижений и угроз любой человек терял не то что самоконтроль, а был согласен признаться в чём угодно, лишь бы выйти живым из кабинета следователя. В документах отмечается: «Как видно из материалов дела, Хват во время следствия по этому делу грубо нарушал советскую законность и применял недозволенные методы следствия: систематически и длительное время допрашивал Вавилова ночью, лишал сна, физически изнурял арестованного».
С сентября 1940 по март 1941 года допросы не производились, Вавилов содержался во Внутренней тюрьме НКВД СССР. За это время Вавилов подготовил рукопись книги по истории земледелия, впоследствии уничтоженную по решению органов НКВД СССР. Весной 1941 года после ареста ряда генетиков и растениеводов допросы Вавилова возобновились. Вавилов был переведён в перенаселённую общую камеру.
9 июля 1941 года состоялось заседание Военной коллегии Верховного суда СССР, на котором рассматривалось дело в отношении Вавилова. По данным источников, это заседание продолжалось всего несколько минут. На суде присутствовали лишь обвиняемый и трое военных судей; свидетели и защита отсутствовали. 9 июля 1941 года Военная коллегия Верховного Суда СССР приговорила Вавилова к расстрелу. По приговору Вавилов был признан виновным в том, что он в 1925 году якобы являлся одним из руководителей никогда не существовавшей «антисоветской организации», именовавшейся «Трудовая крестьянская партия», а с 1930 года якобы являлся активным участником также никогда не существовавшей «антисоветской организации правых», действовавшей в системе наркомзема СССР. В интересах «антисоветской организации» якобы «проводил широкую вредительскую деятельность, направленную на подрыв и ликвидацию колхозного строя и на развал и упадок социалистического земледелия в СССР»; кроме того, Вавилов, «преследуя антисоветские цели», якобы «поддерживал связи с заграничными белоэмигрантами, передавал им сведения, являющиеся государственной тайной Советского Союза».
Согласно протоколу судебного заседания, Вавилов на суде виновным себя признал частично. Однако уже после осуждения Вавилов подал заявление на имя Л. Берии, в котором отказывался от ранее данных им показаний и заявил, что он «никогда не занимался контрреволюционной деятельностью».
Сначала Н. И. Вавилова содержали во внутренней тюрьме НКВД в Москве, а в октябре 1941 года этапировали в тюрьму в Саратове.
Вавилов в ряде публичных выступлений заявляет, что «мы пойдем на костер», изображая дело так, будто бы в нашей стране возрождены времена Галилея. Поведение Вавилова и его группы приобретает в последнее время совершенно нетерпимый характер. Вавилов и вавиловцы окончательно распоясались, и нельзя не сделать вывод, что они постараются использовать международный генетический конгресс для укрепления своих позиций и положения…»
Согласно исследованиям историков, в 1940 году между Вавиловым и Лысенко произошло по меньшей мере два открытых конфликта, во время одного из которых Вавилов сказал Лысенко: «Из-за вашей деятельности нашу страну обогнали по многим вопросам на Западе».
В 1940 году Н. И. Вавилову было поручено Наркомземом возглавить научную комплексную экспедицию по западным областям Белоруссии и Украины, присоединённым к СССР в 1939 году. 6 августа Н. И. Вавилов был арестован в городе Черновцы. В постановлении на арест было сказано, что, «продвигая заведомо враждебные теории, Вавилов ведёт борьбу против теорий и работ Лысенко, Цицина и Мичурина, имеющих решающее значение для сельского хозяйства СССР», но не было упомянуто о «Трудовой крестьянской партии», обвинение в руководстве которой Вавилову было предъявлено в дальнейшем в ходе следственных действий.
Согласно исследованиям историков, в первые дни после ареста Вавилов категорически отвергал все предъявленные ему обвинения. Следствие в отношении Вавилова продолжалось 11 месяцев. По утверждению самого Вавилова, за время следствия его вызывали на допрос около 400 раз, общее время допросов составило 1700 часов. Следствие вели сотрудники НКВД СССР А. Хват и С. Албогачиев. Как отмечает большинство биографов Вавилова, во время допросов он подвергался пыткам. В ходе допросов Вавилов дал показания о том, что занимался вредительством по заданию бывшего наркома земледелия СССР Я. А. Яковлева, арестованного и расстрелянного незадолго до этого. Вавилову также вменялось в вину то, что он являлся одним из руководителей никогда не существовавшей «Трудовой крестьянской партии».
Вавилова доводили до состояния невменяемости, когда от бессонных ночей, от постоянных унижений и угроз любой человек терял не то что самоконтроль, а был согласен признаться в чём угодно, лишь бы выйти живым из кабинета следователя. В документах отмечается: «Как видно из материалов дела, Хват во время следствия по этому делу грубо нарушал советскую законность и применял недозволенные методы следствия: систематически и длительное время допрашивал Вавилова ночью, лишал сна, физически изнурял арестованного».
С сентября 1940 по март 1941 года допросы не производились, Вавилов содержался во Внутренней тюрьме НКВД СССР. За это время Вавилов подготовил рукопись книги по истории земледелия, впоследствии уничтоженную по решению органов НКВД СССР. Весной 1941 года после ареста ряда генетиков и растениеводов допросы Вавилова возобновились. Вавилов был переведён в перенаселённую общую камеру.
9 июля 1941 года состоялось заседание Военной коллегии Верховного суда СССР, на котором рассматривалось дело в отношении Вавилова. По данным источников, это заседание продолжалось всего несколько минут. На суде присутствовали лишь обвиняемый и трое военных судей; свидетели и защита отсутствовали. 9 июля 1941 года Военная коллегия Верховного Суда СССР приговорила Вавилова к расстрелу. По приговору Вавилов был признан виновным в том, что он в 1925 году якобы являлся одним из руководителей никогда не существовавшей «антисоветской организации», именовавшейся «Трудовая крестьянская партия», а с 1930 года якобы являлся активным участником также никогда не существовавшей «антисоветской организации правых», действовавшей в системе наркомзема СССР. В интересах «антисоветской организации» якобы «проводил широкую вредительскую деятельность, направленную на подрыв и ликвидацию колхозного строя и на развал и упадок социалистического земледелия в СССР»; кроме того, Вавилов, «преследуя антисоветские цели», якобы «поддерживал связи с заграничными белоэмигрантами, передавал им сведения, являющиеся государственной тайной Советского Союза».
Согласно протоколу судебного заседания, Вавилов на суде виновным себя признал частично. Однако уже после осуждения Вавилов подал заявление на имя Л. Берии, в котором отказывался от ранее данных им показаний и заявил, что он «никогда не занимался контрреволюционной деятельностью».
Сначала Н. И. Вавилова содержали во внутренней тюрьме НКВД в Москве, а в октябре 1941 года этапировали в тюрьму в Саратове.
9 июля 1941 года Вавилов обратился с ходатайством в Президиум Верховного Совета СССР о помиловании. 26 июля 1941 это ходатайство было отклонено. 15 октября 1941 года в связи с эвакуацией, проводившейся в связи с подходом немецких войск к Москве, Вавилов был этапирован в тюрьму № 1 Саратова.
Второй, трагический период жизни Николая Ивановича, связанный с Саратовом начинается с прибытия Н.И. Вавилова 29 октября 1941 г. вместе с другими заключёнными Бутырской тюрьмы в Саратов для исполнения приговора. В саратовской тюрьме Вавилов содержался сначала в карцере-одиночке, а затем его перевели в камеру, где сидели академик И. К. Луппол и инженер-лесотехник И. Ф. Филатов. Всего в камере смертников (подвале) он провёл около года, за это время её обитателей ни разу не вывели на прогулку. Николай Вавилов дважды находился на лечении в тюремной больнице. Во время пребывания в саратовской тюрьме Вавилов заболел воспалением лёгких и переболел дизентерией, которой он заразился во время эпидемии в 1942 году. Тяжёлые условия содержания в тюрьме (отсутствие прогулок, запрет на пользование тюремным ларьком, получение передач, мыла и т. п.) подорвали его здоровье.
25 апреля 1942 года Вавилов направил заявление на имя Л. Берии с просьбой о смягчении участи, предоставлении работы по специальности и разрешении общения с семьёй. 13 июня 1942 года заместитель главы НКВД СССР В. Меркулов направил заявление на имя председателя Военной коллегии Верховного суда СССР В. Ульриха, в котором ходатайствовал о замене Вавилову высшей меры наказания заключением в исправительно-трудовые лагеря НКВД сроком на 20 лет, ввиду возможности использования Вавилова на работах, имеющих «серьёзное оборонное значение».
23 июня 1942 года Президиум Верховного Совета СССР постановил заменить Вавилову высшую меру наказания 20 годами лишения свободы в исправительно-трудовых лагерях. Предполагается, что определённое влияние на Берию могла оказать позиция академика Д. Н. Прянишникова, ходатайствовавшего о смягчении приговора и добившегося личной встречи с Берией (жена Берии была аспиранткой на кафедре Прянишникова). Однако, как отмечает доктор исторических наук В. Д. Есаков, заявление Вавилова на имя Берии «совпало (или было предопределено) с решением Лондонского Королевского Общества от 23 апреля 1942 г. об избрании Вавилова своим иностранным членом.
Будь другое время, возможно это спасло бы ученого, но шла жестокая война, все силы, все ресурсы шли фронту, хлеба не хватало даже рабочим тыловых заводов, кто уж будет думать о заключенных. Несмотря на отмену смертного приговора, «мало что изменилось в положении Вавилова. Ни одна из его просьб, по существу, не выполнена… Он остался в саратовской тюрьме. Состояние его здоровья резко ухудшалось…». Доведению решения о смягчении участи Вавилова до руководства саратовской тюрьмы могло препятствовать ухудшение связи с Саратовом в условиях начавшегося 23 июля 1942 года наступления немецких войск на Сталинград.
В последний год своей жизни Н. И. Вавилов страдал дистрофией. Итогом всех болезней стал упадок сердечной деятельности, из-за которого наступила смерть. Акт о смерти заключённого, Дежурный врач Степанова, дежурная медсестра Скрипина, Государственный архив РФ: "Мною, врачом Степановой Н. Л., фельдшерицей Скрипиной М. Е., осмотрен труп заключённого Вавилова Николая Ивановича рожд. 1887 г., осуждённого по ст. 58 на 20 лет, умершего в больнице тюрьмы № 1 г. Саратова 26 января 1943 года в 7 часов _ минут. Телосложение правильное, упитанность резко понижена, кожные покровы бледные, костно-мышечная система без изменений. По данным истории болезни, заключённый Вавилов Николай Иванович находился в больнице тюрьмы на излечении с 24 января 1943 года по поводу крупозного воспаления лёгких. Смерть наступила вследствие упадка сердечной деятельности."
Похоронен на Воскресенском кладбище Саратова. Долгое время считалось, что похоронен Николай Иванович в братской могиле и точное место могилы не известно.
В 1943 году Сергея Ивановича Вавилова уведомили о смерти брата, но до 1945 года ни он, ни близкие не имели подробных сведений о последних днях Николая Ивановича. 20 августа 1955 года Военная коллегия Верховного суда СССР отменила судебный приговор от 9 июля 1941 и прекратила дело в отношении Н. Вавилова за отсутствием состава преступления. Тем самым с Вавилова были сняты абсолютно все обвинения. После реабилитации Президиум Академии наук СССР восстановил его в списках академиков.
Второй, трагический период жизни Николая Ивановича, связанный с Саратовом начинается с прибытия Н.И. Вавилова 29 октября 1941 г. вместе с другими заключёнными Бутырской тюрьмы в Саратов для исполнения приговора. В саратовской тюрьме Вавилов содержался сначала в карцере-одиночке, а затем его перевели в камеру, где сидели академик И. К. Луппол и инженер-лесотехник И. Ф. Филатов. Всего в камере смертников (подвале) он провёл около года, за это время её обитателей ни разу не вывели на прогулку. Николай Вавилов дважды находился на лечении в тюремной больнице. Во время пребывания в саратовской тюрьме Вавилов заболел воспалением лёгких и переболел дизентерией, которой он заразился во время эпидемии в 1942 году. Тяжёлые условия содержания в тюрьме (отсутствие прогулок, запрет на пользование тюремным ларьком, получение передач, мыла и т. п.) подорвали его здоровье.
25 апреля 1942 года Вавилов направил заявление на имя Л. Берии с просьбой о смягчении участи, предоставлении работы по специальности и разрешении общения с семьёй. 13 июня 1942 года заместитель главы НКВД СССР В. Меркулов направил заявление на имя председателя Военной коллегии Верховного суда СССР В. Ульриха, в котором ходатайствовал о замене Вавилову высшей меры наказания заключением в исправительно-трудовые лагеря НКВД сроком на 20 лет, ввиду возможности использования Вавилова на работах, имеющих «серьёзное оборонное значение».
23 июня 1942 года Президиум Верховного Совета СССР постановил заменить Вавилову высшую меру наказания 20 годами лишения свободы в исправительно-трудовых лагерях. Предполагается, что определённое влияние на Берию могла оказать позиция академика Д. Н. Прянишникова, ходатайствовавшего о смягчении приговора и добившегося личной встречи с Берией (жена Берии была аспиранткой на кафедре Прянишникова). Однако, как отмечает доктор исторических наук В. Д. Есаков, заявление Вавилова на имя Берии «совпало (или было предопределено) с решением Лондонского Королевского Общества от 23 апреля 1942 г. об избрании Вавилова своим иностранным членом.
Будь другое время, возможно это спасло бы ученого, но шла жестокая война, все силы, все ресурсы шли фронту, хлеба не хватало даже рабочим тыловых заводов, кто уж будет думать о заключенных. Несмотря на отмену смертного приговора, «мало что изменилось в положении Вавилова. Ни одна из его просьб, по существу, не выполнена… Он остался в саратовской тюрьме. Состояние его здоровья резко ухудшалось…». Доведению решения о смягчении участи Вавилова до руководства саратовской тюрьмы могло препятствовать ухудшение связи с Саратовом в условиях начавшегося 23 июля 1942 года наступления немецких войск на Сталинград.
В последний год своей жизни Н. И. Вавилов страдал дистрофией. Итогом всех болезней стал упадок сердечной деятельности, из-за которого наступила смерть. Акт о смерти заключённого, Дежурный врач Степанова, дежурная медсестра Скрипина, Государственный архив РФ: "Мною, врачом Степановой Н. Л., фельдшерицей Скрипиной М. Е., осмотрен труп заключённого Вавилова Николая Ивановича рожд. 1887 г., осуждённого по ст. 58 на 20 лет, умершего в больнице тюрьмы № 1 г. Саратова 26 января 1943 года в 7 часов _ минут. Телосложение правильное, упитанность резко понижена, кожные покровы бледные, костно-мышечная система без изменений. По данным истории болезни, заключённый Вавилов Николай Иванович находился в больнице тюрьмы на излечении с 24 января 1943 года по поводу крупозного воспаления лёгких. Смерть наступила вследствие упадка сердечной деятельности."
Похоронен на Воскресенском кладбище Саратова. Долгое время считалось, что похоронен Николай Иванович в братской могиле и точное место могилы не известно.
В 1943 году Сергея Ивановича Вавилова уведомили о смерти брата, но до 1945 года ни он, ни близкие не имели подробных сведений о последних днях Николая Ивановича. 20 августа 1955 года Военная коллегия Верховного суда СССР отменила судебный приговор от 9 июля 1941 и прекратила дело в отношении Н. Вавилова за отсутствием состава преступления. Тем самым с Вавилова были сняты абсолютно все обвинения. После реабилитации Президиум Академии наук СССР восстановил его в списках академиков.
Долгие годы в тайне держали и место захоронения ученого. Саратовским исследователям пришлось провести серьезную работу, прежде чем была найдена могила Вавилова. По результатам поисков 16 февраля 1967 года был составлен акт, удостоверяющий, что могила № 173 на участке № 26 Воскресенского кладбища является местом захоронения учёного. Не исключено, что на этом участке было несколько расстрельных рвов, братских могил таких же политических заключенных, умерших и расстрелянных. Здесь на участке № 26 на маленьком камне за тесной оградкой на табличке указано «Н.И. Вавилов. 25.11.1887 – 26.01.1943»
Н.П. Злобина, жившая в годы Великой Отечественной войны в одном из домов на территории Воскресенского кладбища, вспоминает, как в 1943 году стала свидетельницей захоронения Н.И.Вавилова, которого якобы привезли в отдельном ящике и похоронили не в общей могиле, а отдельно, и что все "кладбищенские" об этом знали. И за этой могилой после захоронения ухаживала ее мать Е.П. Девская. В ноябре 1989 г. в Саратовском областном музее краеведения на тематическом публичном вечере памяти Н.И. Вавилова "Жизнь для науки" выступила сторож Воскресенского кладбища З.А. Нестeренко. Она подтвердила информацию Н.П. Злобиной об отдельном захоронении Н.И. Вавилова (могила №173 на участке №26), так как была свидетельницей разговора в 1970 г. около устанавливаемого памятника Н.И. Вавилову между комендантом кладбища З.С. Ивановой и Е.П. Девской. Последняя сказала, что ухаживает за могилой с такой же надписью и показала ее. Вскоре З.А. Нестеренко обнаружила отсутствие опознавательной таблички на этой "легендарной" могиле Н.И. Вавилова. Она стояла обезличенной 20 лет. Во время перестройки З.А. Нестеренко на свой страх и риск восстановила табличку на этой могиле, поскольку посчитала, что возможно это именно она в годы Великой Отечественной войны ее написала. В коллекции музея краеведения также есть выписка (копия) из протокола заседания президиума ВАСХНИЛ от 1.07.1991 г. "О состоянии могилы академика Н.И. Вавилова", в котором могила на участке №26 именуется "фактическим" местом захоронения ученого и что его необходимо, равно как и памятник, "привести в подобающее цивилизованному обществу состояние".
Кенотаф академика Н. И. Вавилову на Воскресенском кладбище был открыт 25 сентября 1970 году. Это было как бы третье возвращение великого ученого в Саратов. Памятник находится на территории Воскресенского кладбища рядом с главным входом. Несмотря на расположение, монумент никак не связан с захоронением учёного, достоверное местонахождение которого долгое время считалось неизвестным. Как разъяснял сайт саратовской мэрии в разделе «Достопримечательности», официальный монумент (14-тонную гранитную глыбу с высеченным лицом ученого) поставили в «наиболее посещаемом месте, у входа на кладбище, недалеко от могилы Н.Г. Чернышевского». Да и официальные мероприятия здесь проводить удобнее, асфальт лучше и приводить кладбище в порядок не надо. Пусть кенотаф, зато на центральной аллее. Но говорят, позже выяснилось, памятник-кенотаф Вавилову был установлен на склепе какого-то саратовского купца.
Был объявлен конкурс на лучший памятник, создана конкурсная комиссия, стали поступать проекты и среди них даже весьма экстравагантные. Но конкурсная комиссия предпочла проект К.С. Суминова. Лицо, изображенное в граните, не имеет практически ничего общего с лицом Николая Ивановича. Только глядя на памятник сбоку, можно было уловить некоторое сходство с натурой и в объяснение этому есть своя легенда. Когда скульптор Константин Сергеевич Суминов, закончив работу, собирался перевезти монумент на кладбище, к нему в мастерскую явились представители саратовского Главлита. Они потребовали, чтобы Суминов стесал на гранитном лице ученого все морщины. Морщины эти, по их мнению, намекали на дурное питание, которое покойный получал в Саратовской тюрьме № 1. Нежелательным был объявлен и прищур вавиловских глаз. Особенно криминально щурился правый. Он явно намекал, что в тюрьме ученого били. И чтобы уж навсегда покончить с мрачным прошлым академика, главлитчики потребовали от скульптора вырубить на лице гранитного Вавилова широкую улыбку.
Н.П. Злобина, жившая в годы Великой Отечественной войны в одном из домов на территории Воскресенского кладбища, вспоминает, как в 1943 году стала свидетельницей захоронения Н.И.Вавилова, которого якобы привезли в отдельном ящике и похоронили не в общей могиле, а отдельно, и что все "кладбищенские" об этом знали. И за этой могилой после захоронения ухаживала ее мать Е.П. Девская. В ноябре 1989 г. в Саратовском областном музее краеведения на тематическом публичном вечере памяти Н.И. Вавилова "Жизнь для науки" выступила сторож Воскресенского кладбища З.А. Нестeренко. Она подтвердила информацию Н.П. Злобиной об отдельном захоронении Н.И. Вавилова (могила №173 на участке №26), так как была свидетельницей разговора в 1970 г. около устанавливаемого памятника Н.И. Вавилову между комендантом кладбища З.С. Ивановой и Е.П. Девской. Последняя сказала, что ухаживает за могилой с такой же надписью и показала ее. Вскоре З.А. Нестеренко обнаружила отсутствие опознавательной таблички на этой "легендарной" могиле Н.И. Вавилова. Она стояла обезличенной 20 лет. Во время перестройки З.А. Нестеренко на свой страх и риск восстановила табличку на этой могиле, поскольку посчитала, что возможно это именно она в годы Великой Отечественной войны ее написала. В коллекции музея краеведения также есть выписка (копия) из протокола заседания президиума ВАСХНИЛ от 1.07.1991 г. "О состоянии могилы академика Н.И. Вавилова", в котором могила на участке №26 именуется "фактическим" местом захоронения ученого и что его необходимо, равно как и памятник, "привести в подобающее цивилизованному обществу состояние".
Кенотаф академика Н. И. Вавилову на Воскресенском кладбище был открыт 25 сентября 1970 году. Это было как бы третье возвращение великого ученого в Саратов. Памятник находится на территории Воскресенского кладбища рядом с главным входом. Несмотря на расположение, монумент никак не связан с захоронением учёного, достоверное местонахождение которого долгое время считалось неизвестным. Как разъяснял сайт саратовской мэрии в разделе «Достопримечательности», официальный монумент (14-тонную гранитную глыбу с высеченным лицом ученого) поставили в «наиболее посещаемом месте, у входа на кладбище, недалеко от могилы Н.Г. Чернышевского». Да и официальные мероприятия здесь проводить удобнее, асфальт лучше и приводить кладбище в порядок не надо. Пусть кенотаф, зато на центральной аллее. Но говорят, позже выяснилось, памятник-кенотаф Вавилову был установлен на склепе какого-то саратовского купца.
Был объявлен конкурс на лучший памятник, создана конкурсная комиссия, стали поступать проекты и среди них даже весьма экстравагантные. Но конкурсная комиссия предпочла проект К.С. Суминова. Лицо, изображенное в граните, не имеет практически ничего общего с лицом Николая Ивановича. Только глядя на памятник сбоку, можно было уловить некоторое сходство с натурой и в объяснение этому есть своя легенда. Когда скульптор Константин Сергеевич Суминов, закончив работу, собирался перевезти монумент на кладбище, к нему в мастерскую явились представители саратовского Главлита. Они потребовали, чтобы Суминов стесал на гранитном лице ученого все морщины. Морщины эти, по их мнению, намекали на дурное питание, которое покойный получал в Саратовской тюрьме № 1. Нежелательным был объявлен и прищур вавиловских глаз. Особенно криминально щурился правый. Он явно намекал, что в тюрьме ученого били. И чтобы уж навсегда покончить с мрачным прошлым академика, главлитчики потребовали от скульптора вырубить на лице гранитного Вавилова широкую улыбку.
Научная и общественная реабилитация имени Вавилова продолжилась только в 1960-х годах. 8 июля 1966 года по инициативе Поповского и Майсуряна последовало Постановление Президиума АН СССР № 476, в котором было предложено создать комиссию по изучению наследия академика Вавилова. Его имя вернулось в учебники, были переизданы его труды. Во втором издании БСЭ (1951—1958) статьи о Николае Вавилове не было. Она появилась только в дополнительном томе, вышедшем в 1958 году, в ней, как и в статье о Николае Вавилове в третьем издании БСЭ (1969—1978), информация о причинах его смерти отсутствовала. Первым серьёзным исследованием стала вышедшая в 1980 году книга историков С. Р. Микулинского и В. Д. Есакова, соавтором которой стал генетик Д. К. Беляев. Позже, к 100-летию учёного вышел ряд книг и статей, которые раскрывали деятельность Н. И. Вавилова с разных сторон.
В иностранных государствах Н. И. Вавилов был избран:
почётным членом:
Лондонского королевского общества садоводов (1931, Великобритания)
Испанского Королевского общества естественной истории (1929)
Ботанического общества Америки (1942)
Национальной Академии наук в Аллахабаде (1942, Индия)
Лондонского Линнеевского общества (1942, Великобритания)
Британской ассоциации биологов (1929)
Мексиканского агрономического общества.
иностранным членом:
Лондонского королевского общества (1942, Великобритания).
почётным доктором:
Софийского государственного университета имени К. Охридского (1939, Болгария).
Высшей школы земледелия (чешск.)рус. в Брно (1939, Чехословакия).
Чехословацкой академии наук (1936).
членом-корреспондентом:
Академии сельскохозяйственных наук Чехословакии (чеш. Československé akademie zemědělské.
Германской академии естествоиспытателей «Леопольдина» (1925)
членом:
Королевского Эдинбургского Общества (1942, Великобритания).
Аргентинской академии наук.
Национального географического общества США (1942).
Американского географического общества в Нью-Йорке (1942, США).
Королевского географического общества (1942, Великобритания).
Международного совета экспертов при Римском международном аграрном институте.
1987 год — год столетия со дня рождения учёного — был объявлен ЮНЕСКО Годом Вавилова.
В честь Николая Вавилова названы улицы во многих городах России. Сегодня в честь Н. И. Вавилова названы несколько научно-исследовательских институтов, ряд учебных заведений, 19 таксонов культурных растений и их диких сородичей. В честь Н. И. Вавилова назван ледник Вавилова (1953). В честь Н. И. Вавилова названа гора в Антарктиде (1966). Учреждены премия имени В. И. Вавилова (с 1965 года присуждается один раз в три года) и золотая медаль имени В. И. Вавилова (с 1997 года), которые вручают за выдающиеся заслуги в области генетики, селекции и растениеводства.
Памятник Н. И. Вавилову– саратовский памятник великому советскому учёному-генетику, установлен в центре города 25 ноября 1997 года. Располагается памятник на площади Кирова, у начала улицы, носящей с 1969 года имя Вавилов. По обеим сторонам установлены валуны с выбитыми на них цитатами академика: "Мне не жаль отдать жизнь ради хоть самого малого в науке" и "На костёр пойдём, гореть будем, но от убеждений своих не откажемся". Имя учёного присвоено Саратовскому СХИ в 1981 г. сейчас это Саратовский государственный аграрный университет имени Н.И.Вавилова.
Памятник Николаю Ивановичу Вавилову установлен в 1967 году в Молдавии г. Тирасполь. Бюст Николая Вавилова установлен в Всероссийском институте растениеводства. Бюст Николая Вавилова установлен в вестибюле ИОГена. В 2002 году открыт памятник на территории Полтавской государственной аграрной академии. 4 декабря 2015 года в Москве, на Лиственничной аллее, на территории Тимирязевской академии был открыт памятник Николаю Вавилову.
Николай Степанович Черных назвал именем братьев Вавиловых открытый им в 1977 году астероид из главного пояса — (2862) Вавилов (Vavilov).
Имя Вавилова носит кратер на обратной стороне Луны.
В иностранных государствах Н. И. Вавилов был избран:
почётным членом:
Лондонского королевского общества садоводов (1931, Великобритания)
Испанского Королевского общества естественной истории (1929)
Ботанического общества Америки (1942)
Национальной Академии наук в Аллахабаде (1942, Индия)
Лондонского Линнеевского общества (1942, Великобритания)
Британской ассоциации биологов (1929)
Мексиканского агрономического общества.
иностранным членом:
Лондонского королевского общества (1942, Великобритания).
почётным доктором:
Софийского государственного университета имени К. Охридского (1939, Болгария).
Высшей школы земледелия (чешск.)рус. в Брно (1939, Чехословакия).
Чехословацкой академии наук (1936).
членом-корреспондентом:
Академии сельскохозяйственных наук Чехословакии (чеш. Československé akademie zemědělské.
Германской академии естествоиспытателей «Леопольдина» (1925)
членом:
Королевского Эдинбургского Общества (1942, Великобритания).
Аргентинской академии наук.
Национального географического общества США (1942).
Американского географического общества в Нью-Йорке (1942, США).
Королевского географического общества (1942, Великобритания).
Международного совета экспертов при Римском международном аграрном институте.
1987 год — год столетия со дня рождения учёного — был объявлен ЮНЕСКО Годом Вавилова.
В честь Николая Вавилова названы улицы во многих городах России. Сегодня в честь Н. И. Вавилова названы несколько научно-исследовательских институтов, ряд учебных заведений, 19 таксонов культурных растений и их диких сородичей. В честь Н. И. Вавилова назван ледник Вавилова (1953). В честь Н. И. Вавилова названа гора в Антарктиде (1966). Учреждены премия имени В. И. Вавилова (с 1965 года присуждается один раз в три года) и золотая медаль имени В. И. Вавилова (с 1997 года), которые вручают за выдающиеся заслуги в области генетики, селекции и растениеводства.
Памятник Н. И. Вавилову– саратовский памятник великому советскому учёному-генетику, установлен в центре города 25 ноября 1997 года. Располагается памятник на площади Кирова, у начала улицы, носящей с 1969 года имя Вавилов. По обеим сторонам установлены валуны с выбитыми на них цитатами академика: "Мне не жаль отдать жизнь ради хоть самого малого в науке" и "На костёр пойдём, гореть будем, но от убеждений своих не откажемся". Имя учёного присвоено Саратовскому СХИ в 1981 г. сейчас это Саратовский государственный аграрный университет имени Н.И.Вавилова.
Памятник Николаю Ивановичу Вавилову установлен в 1967 году в Молдавии г. Тирасполь. Бюст Николая Вавилова установлен в Всероссийском институте растениеводства. Бюст Николая Вавилова установлен в вестибюле ИОГена. В 2002 году открыт памятник на территории Полтавской государственной аграрной академии. 4 декабря 2015 года в Москве, на Лиственничной аллее, на территории Тимирязевской академии был открыт памятник Николаю Вавилову.
Николай Степанович Черных назвал именем братьев Вавиловых открытый им в 1977 году астероид из главного пояса — (2862) Вавилов (Vavilov).
Имя Вавилова носит кратер на обратной стороне Луны.
