Алексей Давидович Панчулидзев (1758—1834) — действительный статский советник, в 1808-26 гг. саратовский губернатор. Отец А. А. Панчулидзева, дед С. А. Панчулидзева.
Происходил из семьи небогатых имеретинских дворян Панчулидзевых. Отец его, Давид Матвеевич Панчулидзе, в 1738 г. переселился из Грузии в Россию, в 1764 году служил воеводой в Мценске, в 1776 году — воеводой в Великом Устюге, а в 1782 году переведён в Саратов на должность советника саратовской гражданской палаты. Братья Семён и Иван Давыдовичи служили в начале XIX века уже в генеральском чине.
Алексей также с юных лет служил в армии, в 1768 году был определён «в артиллерию фурьером», в 1775 году стал сержантом и в 1780-м — штык-юнкером. Учился в Кадетском корпусе, откуда в 1784 году был уволен по слабости здоровья в чине подпоручика. Предположительно, переехал к отцу в Саратов, приступил к гражданской службе в Саратовской палате уголовного суда, после чего служил в ряде других гражданских учреждений Саратова. По свидетельству Вигеля, Панчулидзев
«своею особой был вовсе не любезен; мал ростом, бледен, долгонос, угрюм и молчалив. Единственною или, по крайней мере, главною его страстью было расчетливое тщеславие. Никогда, ничего и никого не позволял он себе осуждать; напротив, ко всем порокам был более чем снисходителен. »
В 1801 году был назначен саратовским вице-губернатором; 21 мая 1808 года (по рекомендации О. П. Козодавлева) — саратовским гражданским губернатором. При нём был принят в 1812 г. новый план Саратова с регулярной застройкой кварталов. При участии А.Панчулидзева была открыта гимназия, в 1810 году появился небольшой деревянный театр с труппой из его дворовых, сформирован оркестр, возобновлена губернская типография. В 1815 г. в память о победе над французами заложен Александро-Невский собор. Деятельность Панчулидзева касалась всех сторон местной жизни: так, в июне 1813 г. он отдал предписание не отдавать в рекруты оспопрививателей, а в случае укуса бешеной собакой повелел всем обращаться к пособию медицинских чиновников.
Ещё во время вице-губернаторства ведал немалыми доходами с Эльтонского соляного озера: для саратовских чиновников, по замечанию Вигеля, «карман его сделался каналом, чрез который протекая, Пактол делился на мелкие ручьи и разливался по тощим их нивам»; с руководством «ладил он посредством дележа». На месте Саратовского парка культуры и отдыха (у входа со стороны 2-й Садовой улицы) возвёл он «не один огромный и поместительный дом, а два или три, соединенные между собою галереями, и при них множество служб, обширный двор и бесконечный сад», которые «занимали более пространства, чем увеселительные замки многих из немецких владетельных князей». Строительством усадьбы занимались пленённые в 1812 г. французы.
В 1820-е гг. Панчулидзев поражал саратовцев своими обедами и балами, на которые стекались местные чиновники, помещики, купцы, а также все приезжие из столиц. Жил он с большим комфортом. В обширной роще вокруг его дома имелись пруды, устраивались пиры, гулянья, фейерверки: «Этот очарованный замок служил гостиницей и ловушкой для всех приезжих из обеих столиц и других провинций; во время пребывания их в Саратове каждый из них пользовался в нем помещением, освещением, отоплением, столом и прислугой. Этого мало: библиотека, каждый год умножаемая вновь издаваемыми книгами на русском и иностранных языках, в которую сам хозяин никогда не заглядывал, была к услугам малого числа читающих его посетителей; оркестр, при коем находились два-три немца капельмейстера, должен был при изъявлении малейшего желания тешить столь же малое число любителей музыки; конюшня его, наполненная славными рысаками, и псовая охота были в распоряжении его гостей более, чем в его собственном»
При всех достоинствах А.Панчулидзев не был лишен слабости к взяткам, что послужило причиной его отставки. Потенциальным источником “поживы и соблазна” были для Панчулидзева, как пишут его оппоненты, раскольничьи монастыри и скиты, а также богатые купцы-раскольники, готовые озолотить любезного губернатора за его послабления старообрядцам. Один из таких купцов, “ярый последователь и покровитель поморской секты”, Иван Артемьевич Волков (который Песковский) был не раз протежируем губернатором на выборах в городские головы и пользовался его всяческим расположением и покровительством. За это Волков многократно выручал Алексея Давыдовича из финансовых затруднений — известен случай, когда губернатор “разрешил” уважить себя подношением в сумме 30 тысяч рублей. Заглядывал иногда Панчулидзев и в иргизские скиты, где получал богатые подарки деньгами, лакомствами, съестными припасами, редкими церковными ценностями.
Такая неосмотрительность губернатора привела к печальным последствиям. Пышным цветом расцвели старообрядческие монастыри и раскольничьи общины в Вольске, Хвалынске, Дубовке, а “раскольничья пропаганда разрослась до небывалых размеров”, что, конечно, приходило в противоречие с правительственными указаниями на этот счёт.
Сигналы об этих и других упущениях губернатора неоднократно достигали Петербурга, но ответные меры до поры до времени были сдерживаемы благодаря связям и влиянию Алексея Давыдовича в столичных кругах. Но со смертью Александра I что-то нарушилось в придворной расстановке сил, и гром не замедлил грянуть. В 1826 году летом в Саратов прибыл по Высочайшему повелению сенатор Н.И. Огарев — для ревизии деятельности губернатора. Результаты её оказались неутешительными для Панчулидзева.
По Высочайшему повелению 9 декабря 1826 года Панчулидзев был отрешён от должности губернатора и привлечен к суду Правительствующего сената, который, правда, по завершении разбирательства не счел нужным применить какие-то дополнительные наказания. Алексей Давыдович ушёл в отставку с полным пансионом в 3000 рублей в год.
Алексей Давыдович еще 8 лет прожил в своей усадьбе. Оставались с ним только домашние, ведшие теперь скромный образ жизни. К этому располагал и почтенный уже возраст бывшего губернатора, — ему было около 70.
29 июля 1834 года он мирно скончался. В конце XX века А. Д. Панчулидзеву в Саратове был установлен памятник при входе с ул. Рахова в Саратовский ГПКиО им. А. М. Горького.